VI. Трубецкие, XVIII век

Князь Петр Никитич Трубецкой

В этой главе речь пойдет о детях Никиты Юрьевича Трубецкого. Князь Петр Никитич Трубецкой (1724–1791) – старший сын фельдмаршала от первого брака с графиней Анастасией Головкиной, дочерью канцлера Петра I. Именно для него было куплено имение Нескучное, владельцем которого князь Петр и числится во всех документах.

В личном журнале фельдмаршала сохранилась запись, сделанная им собственноручно «Родился сын к(нязь) Петр 2 часа 10 минут пополудни в С.-Петербурге; имя дано, того ж Августа 24 числа, пренесение мощей Петра Митрополита; восприемниками были: государь император Петр Великий и Государыня цесаревна Анна Петровна».

Воспитывался князь как все дворянские дети того времени. С детства был определен в Преображенский полк, мальчиком ездил с отцом в военный поход против турок. А мушкетером в Преображенский полк вступил в 19 лет, и вскоре А. М. Аргамаков принял его в масонскую «Голубую ложу».

Алексей Михайлович Аргамаков – первый директор Московского университета, один из зачинателей московского масонства.

Он учился в Женевской академии, где слушал лекции по математике, юриспруденции, анатомии, хирургии, и изучал французский язык. После учебы путешествовал по Европе, он был в Германии, Англии, Италии, Франции и Голландии.

Мало, наверное, столь же таинственного и окруженного ореолом выдумок и легенд, в свете явлений, как масонство. «Братство вольных каменщиков» – таинственная и мистическая организация, опутавшая своими сетями весь мир – так чаще всего представляют себе масонов обыватели.

Появление франкмасонства тесно связано с историей средневековых ремесленных гильдий и братств. В Англии, откуда, собственно, и ведется история современного масонства, первые цехи появились в XII веке, однако расцветом цехового движения считается XV век, когда ремесленные объединения стали играть важную роль в жизни сначала городов, а потом и всей страны. Так, самые крупные из них обладали правом посылать своих представителей в городские советы и даже участвовать в выборах парламента. То есть можно сказать, что первоначально это были своеобразные «профсоюзы» ремесленных артелей. Именно каменщики, их Лондонский цех, был инкорпорирован, т. е. включен в состав официальных учреждений и даже получил свой герб. Вскоре королевским указом члены этого объединения получили право носить мундир и пользоваться всеми правами и привилегиями, как и другие гильдии ремесленников.

Одна из важнейших привилегий каменщиков – свобода передвижения, которая была необходима по роду профессии, поскольку средневековым строителям приходилось переезжать из города в город для участия в возведении замков, домов знати, церквей и соборов. В те времена все слои общества были обязаны соблюдать жесткие законы об оседлости. Каменщики были единственными податными жителями Англии, которым было позволено свободно передвигаться по стране. Поэтому их стали называть «вольными». Так появилось нынешнее название «франкмасон» (free mason) – «вольный каменщик». Со временем кроме обществ с профессиональной объединенностью стали появляться братства, носившие церковно-религиозный характер, а самих каменщиков в этих обществах становилось все меньше и меньше. А сами сообщества, или ложи, масонов приобретали культурно-светский характер.

Некоторые исследователи масонской истории предполагают, что появление в ложах представителей высших слоев общества было вызвано их стремлением контролировать деятельность лож, ибо существовало опасение, что работы, проводившиеся в них, могли быть опасны для правящего класса. Нет смысла отрицать это полностью, но, видимо, нет смысла отрицать и то, что аристократия желала возглавить масонство в политических целях, для того, чтобы использовать его возможности в своих интересах. Движение масонов со временем обрастает многочисленными таинственными ритуалами посвящения неофитов, появляются специальные знаки отличия – печати, перстни. Стать членом ложи масонов значило войти в круг избранных. Во многих литературно-художественных произведениях мы так или иначе сталкиваемся с масонством. Граф Пьер Безухов – один из героев романа Л. Н. Толстого «Война и мир» принадлежал масонской ложе Москвы, что дало исследователям жизни и творчества писателя право подозревать и самого Толстого если не в прямом членстве, то в явном сочувствии Братству вольных каменщиков. Великолепная дилогия замечательной французской писательницы Жорж Санд «Консуэло» и «Графиня Рудольштадт» погружает нас в мрачную атмосферу европейского общества розенкрейцеров и масонов.

«Голубая ложа», в которую вступил Петр Никитич Трубецкой, – исторический термин, обозначающий символическое масонство. Мастер этой ложи на заседаниях ложи должен носить фартук (в память о вольных каменщиках) с голубой оторочкой. Голубой цвет символизирует в данном случае совершенство, истину, всемирное братство, верность, добрую волю. В 1758 году из поручиков гвардии Трубецкой пожалован камер-юнкером, а затем действительным камергером. Петр III, благоволя его отцу, осыпает милостями и сына, назначив Петра Никитича обер-прокурором Правительствующего сената. В царствование Екатерины II влияние Трубецкого не ослабевает, императрица производит его в тайные советники и назначает сенатором. Он даже получит из рук Екатерины II знак ордена Белого Орла, присланный польским королем в Петербург для награждения достойнейших. Всего этих знаков было четыре! Долгое время Петр Никитич Трубецкой сотрудничал с Иваном Ивановичем Бецким, своим двоюродным дядей, и был почетным членом Академии художеств. Под влиянием своего единокровного брата М. М. Хераскова князь увлекался изящной словесностью, занимался переводами и даже сам сочинял стихи, что тогда среди знати было редкостью. Кроме того, Петр Никитич Трубецкой коллекционировал старинные книги, рукописи, особенно те, что касались рода Трубецких.

Женат князь был на Анастасии (по некоторым источникам, Наталье) Васильевне, урожденной княжне Хованской. В браке родилось четверо детей. К сожалению, старший и единственный сын Василий умер рано, ему было всего 19 лет. Мальчик воспитывался и получал образование за границей и даже был определен на службу в Коллегию иностранных дел переводчиком. Еще у князя были три дочери, одна из них внебрачная.

Анастасия Петровна Березовская родилась позже других детей от крепостной. А узаконена в 1789 году венчанием с ее матерью, крепостной Н. И. Березовской. Князь Трубецкой не только отпустил на волю родню новой жены, но и завещал Анастасии часть общего имущества. Сохранился подробный рукописный дневник Петра Никитича, в котором автор обосновывает этическое равенство дворян с крепостными, дело неслыханное по тем временам.

Дочери князя Трубецкого от первого брака, Екатерина и Александра, считали жизнь в его доме невыносимой и сетовали на то, что он угнетал их, заставляя обедать со своими любовницами, и, прожив состояние жены, отказывал им в самом необходимом. Кстати, дочь Петра Никитича Трубецкого, Александра, вышла замуж за крепостного своего отца Федора Ивановича Демерцова. Он получит вольную в 1784 году и станет известным архитектором.

Князь Трубецкой был недоволен мезальянсом дочери и, прогневавшись, велел вычеркнуть ее из родословных записей. Правда, несколькими годами позже сам обвенчался с крепостной и подобрел к дочери. Его вторая дочь, Екатерина, была замужем дважды. После смерти брата была объявлена наследницей огромного состояния отца. Это была красивая, даже роскошная дама, отличающаяся тонким умом. Все современники отмечали ее живой ум и острый язык. Замуж она вышла достаточно поздно, ее мужем стал незадолго до этого овдовевший граф Александр Сергеевич Строганов, «человек видный и в летах, меценат и богач», он был старше жены на одиннадцать лет. После свадьбы супруги отправились в путешествие по Европе и надолго остановились в Париже. Там родились их дети – сын и дочь.

Как все, вельможи того времени вели в столицах «жизнь приятную и необременительную» – посещали светские приемы, были частыми гостями в Версале и даже были представлены Вольтеру, который принял их весьма благосклонно. Вольтер был чрезвычайно популярен в Европе и России, императрица Екатерина II считала его другом и вела с ним оживленную переписку. Екатерина Трубецкая-Строганова тоже подпала под влияние блестящего философа, что до глубокой старости с удовольствием рассказывала о личном знакомстве с автором «Кандида» и о комплиментах, которыми весьма пожилой и уже почти дряхлый философ осыпал молодую цветущую женщину. Супруги Строгановы без сомнения были счастливы, живя в Париже, но вот по возвращении в Петербург разыгралась настоящая семейная драма.

Вольное экономическое общество России (Императорское Вольное экономическое общество до 1918 года) – одно из старейших научных обществ России, самая первая общественная организация в Российской империи. Было и остается одним из ведущих институтов гражданского общества страны, способствующим выработке общего понимания приоритетных задач и направлений модернизации, научно-технического, социально-экономического, интеллектуального развития страны и общества.

Николай Никитич Трубецкой писал стихи, сочинял прозу, причем ему принадлежат несколько стихотворных и прозаических сочинений, печатавшихся в «Московских ежемесячных сочинениях», и переводов из энциклопедии, а также комедия «Расточитель» и некоторые другие. Правда, предпочитал сохранять инкогнито и не подписывался своим именем. По просьбе своего брата М. М. Хераскова переводил статьи экономического характера из французской Энциклопедии.

В 1770-е годы вместе с братьями Александром и Юрием Трубецкими и Михаилом Херасковым жил в одном особняке в Москве на Тверской. Этот дом остался в памяти современников как центр русского просвещения. Молодые люди вели жаркие споры о политике, культуре, экономическом преобразовании общества, читали и переводили книги европейских философов и просветителей. На сцене домашнего театра ставили пьесы, участие в которых не стыдились принимать «особы самые высокопоставленные». В подмосковном имении Очаково, которым Трубецкой владел совместно с Михаилом Херасковым, продолжались увеселения, прогулки, домашние театры, по свидетельству И. Долгорукого, «ежедневные происходили очарования, разнородные сельские пиршества, театры, иллюминации, фейерверки и все, что может веселить ум и чувства».

Одновременно с этим, казалось бы, легкомысленным существованием, Трубецкой пересматривает свои убеждения, по его собственным словам он отвергает прежние «заблуждения, почерпнутые у Беля, Гельвеция и Вольтера». Он становится членом Общества русских масонов, а со временем и его видным и активным руководителем. Надо сказать, что Общество русских масонов – это явление общественной жизни России несколько отличалось от европейского течения масонов. Это больше просветительская организация, ставящая высокие цели гуманизма, этики и высокой культуры. По сути своей это сообщество духовных, культурных и высокообразованных людей, с высокими стремлениями нести свет знаний и культуры в общество, способствовать процветанию Отечества. Это не был домашний кружок любителей тайн и мистификаций, но широкая разветвленная сеть по европейской части России и Европе в целом. Весной 1773 года Николаю Никитичу Трубецкому вручают молоток Досточтимого мастера (это звание главного офицера, руководителя ложи, наделенного большими полномочиями, чем остальные члены, руководит ритуалами и церемониями, но не требует поклонения. – Примеч. ред.).

Николай Никитич Трубецкой со сподвижниками основывает ложу «Изида» в Ревеле, а позже сам возглавляет московскую масонскую ложу «Озирис». В 1789 году Трубецкой, Новиков и другие вельможи организовывают тайную «сциентифическую» ложу «Гармония» (сциентифический – устаревший термин, обозначающий – глубокомысленный, научный, ученый). Кстати, Н. И. Новиков к тому времени будет не только другом и единомышленником Трубецкого, но и станет его родственником, женившись на племяннице князя.

Ложа, возглавляемая Трубецким, продолжает расширяться, одновременно расширяя сферы своего влияния. Под именем «Рыцарь северного орла» Николай Никитич избирается в Капитул восьмой провинции Исправленного шотландского устава, что свидетельствует о международном признании как организации, так и самого князя. Это позволяет говорить, что в России он принадлежал к самым высокопоставленным розенкрейцерам. Вместе с братом Юрием Николай Никитич организует Дружеское ученое общество и Типографическую компанию.

Поскольку все тайные сообщества пусть даже осененные самыми благими намерениями вызывают определенное подозрение властей, а общества, ориентированные на Запад, – тем более, рано или поздно эти власти начинают гонения на организации в целом и ее членов в частности.

В 1792 году арестовывают Новикова по подозрению в тайном заговоре с целью свержения действующего режима – страшное обвинение, влекущее за собой смертную казнь. После ареста Новикова князь Трубецкой и Херасков бросаются в загородное имение Очаково, где хранились документы организации, с целью уничтожить наиболее «смелые» из них.

Надо добавить, что Николай Никитич Трубецкой принадлежал также к московскому обществу мартинистов. Это религиозно-мистическая организация, проповедовавшая мистическое и эзотерическое христианство.

Изначально общество мартинистов зародилось во Франции, основано было крупным мистиком по имени маркиз де Сен Мартен, учеником Мартинеза Пасквали, или, в другой транскрипции, Мартинесом де Паскуалли. Оно было вначале учреждено в Лионе в виде оккультного масонского общества; члены его верили в возможность общения с Планетарными Духами, и второстепенными Богами, и гениями надземных Сфер.

Луи Клод де Сен-Мартен, родившийся в 1743 году, начал жизнь как блестящий офицер армии, но оставил это, чтобы посвятить себя учебе и belleslettres, и закончил свою карьеру, став страстным теософом и учеником Якоба Бёме. Он старался вернуть масонству его первоначальный характер оккультизма и теургии, но потерпел неудачу. Вначале его «Очищающий ритуал» состоял из десяти степеней, но благодаря изучению первоначальных масонских порядков, их число было уменьшено до семи. Масоны жаловались, что он ввел некоторые идеи и принял ритуалы, «не совпадающие с археологической историей масонства», но так поступали до него Калиостро и Сен Жермен, так же как и все те, кто хорошо знал происхождение франкмасонства. Такого сбивающего с толку разделения мартинизма на несколько традиций еще не существовало в XVIII веке. Позже мартинизмом стали называться как учение Мартинеса де Паскуалли, так и учение Луи Клода де Сен-Мартена, а также работы самого Сен-Мартена, инспирированные де Паскуалли. Журнал «Изида», издаваемый Трубецким сотоварищи, как раз и являлся официальным изданием общества русских мартинистов. Этот журнал среди прочего публиковал перевод книг Папюса.

Мартинизм – это еще и общее название двух доктрин русского масонства, весьма отличных друг от друга, а также воссозданного «Ордена мартинистов», основанного в 1886 году Огюстом Шабосо и Жераром Анкоссом (Папюсом).

Тогдашний генерал-губернатор Москвы Прозоровский в своем докладе императрице написал, что «Трубецкой меж ними велик, но сей испугался и плачет». А по поводу изданного Трубецким перевода сочинения «Новое начертание истинныя теологии» заключил: «В первом же томе мистика только, но противныя проповедованию Церкви нашей, во втором уже касается до гражданского правительства, чтобы по заведении новой церкви подчинить оной и все государственное правительство и соединить все народы и законы, а наконец всеми стараниями завести республику». Вполне традиционный набор «демократических» устремлений, попытки государственного переустройства общества «по-новому», «свобода, равенство, братство», справедливое правительство и всепрощающая церковь, всё как у всех тайных обществ.
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!

А. С. Пушкин написал эти строки значительно позже, но они как нельзя более кстати подходят и к данному случаю, молодые, горячие сердца – кровь кипит, душа рвется к прекрасному. Вряд ли истинной целью всех этих обществ был действительный слом привычных устоев, да еще и революционными способами. Поэтому на допросах Николай Никитич Трубецкой вполне искренне раскаялся в своих заблуждениях, раскаяния его были милостиво приняты и в качестве наказания был вынесен вердикт – выслать под надзор в село Никитовка Ливенского уезда (Орловская область).

Чтобы защитить репутацию своей возлюбленной и «поддержать» ее в столь пикантной ситуации, генерал устроил ее брак с французским дворянином из аристократов, принцем Жюлем Роганом-Гемене. Но брак продержался всего лишь год и закончился разводом в 1805 году.

В 1800 году предполагалась помолвка Вильгельмины с сыном Суворова, Аркадием Александровичем Суворовым-Рымникским, но свадьба не состоялась. «За генералиссимусом очень ухаживали; особа, на которой выбор его остановился, имела громкий титул герцогини Саганской, большое состояние, оценивавшееся в 3 миллиона, молодость, красоту. Государю Суворов писал: „сходство лет, нрава и душевных свойств обещает сыну моему благополучный брак“. В Праге дело было решено на словах, не оформлено и не закреплено документально; траур в семействе невесты отсрочивал совершение брака на 4 месяца; для составления брачного акта требовалось многое разъяснить и приготовить, например, нужно было получить от Государя будущей княгине Суворовой право выезда из России за границу в свои владения. А между тем Суворов-отец вскоре захворал и к тому времени, когда кончался траур герцогини Саганской, умер; следовательно, бракосочетание опять отсрочивалось. Но так как с кончиной генералиссимуса исчезла главная движущая сила во всем этом деле, то оно и расстроилось». Так пишет об этом А. Петрушевский, историк, генерал-лейтенант, автор исследования об А. В. Суворове.

Последующую жизнь Вильгельмина жила то в Вене, то в Праге, много путешествовала в Италии, Англии и Франции.

Ее второй брак с князем Василием Сергеевичем Трубецким также закончился разводом (1805–1806), да и, прямо скажем, был весьма бледным штрихом в ее яркой биографии. В Вене она держала салон, где собиралась высшая аристократия и знать со всего света.

Будучи привлекательной женщиной, она кружила головы многим дворянам, они буквально вились вокруг привлекательной кокетки, и в ее салоне всегда было многолюдно.

Хотя Вильгельмина была давно знакома с Меттернихом, их роман начался только весной 1813 года. Их романтическое приключение оставило более 600 писем, возлюбленные клялись друг другу в вечной любви, наделяли друг друга ласковыми нежными эпитетами, назначали друг другу свидания, но в письмах также описывалась политическая ситуация страны и рассказывалось о государственных решениях, принятых Меттернихом. Известный дипломат был старше, опытнее Вильгельмины, кроме того, у Меттерниха уже случались любовные приключения, несмотря на долгое супружество, и одна из возлюбленных незадолго до этого родила ему дочь.

Современные историки выдвигают предположение, что Вильгельмина, ненавидевшая Наполеона, могла оттолкнуть Меттерниха от его осторожной профранцузской политики. Так, переговоры 1813 года об антинаполеоновской коалиции между Пруссией, Австрией и Россией были проведены в замке Ратиборжице, замке и родовом имении Вильгельмины, которые ее отец купил в Богемии. Позже Вильгельмина выберет этот замок в качестве летней резиденции. Княгиня Багратион, Екатерина Скавронская, это она была той возлюбленной Меттерниха, о которой мы упоминали выше, впрочем, также «через много лет с удовольствием вспоминала, что именно она уговорила Меттерниха согласиться на вступление Австрии в антинаполеоновскую коалицию».

Пик отношений Вильгельмины и Меттерниха пришелся на период Венского конгресса, где Екатерина Багратион – «Русская Андромеда», соперничала с Вильгельминой – «Клеопатрой Курляндии», за благосклонность русского императора Александра I. Обе львицы поселились в роскошном дворце, заняв каждая свою половину. Сложившийся «любовный квадрат» вызывал немалый интерес у окружающих.

Вильгельмина тонко играла на чувствах своего возлюбленного, ловко манипулируя его ревностью. «Или я – или царь!» – крикнул однажды в припадке бешенства австриец, и, похоже, Вильгельмина выбрала царя, о чем потом и рассказала, смеясь, Александру.

«Те хитрости, которые Александр I применил в начале Венского конгресса в борьбе с Меттернихом, были женские хитрости. Желая выведать тайны лукавого дипломата, он овладел симпатиями сначала княжны Багратион, бывшей любовницы Меттерниха, а потом симпатиями герцогини Саган, к которой как раз в эпоху конгресса питал особую нежность сластолюбивый австрийский князь. Известно, что будущие творцы Священного союза ознаменовали свои отношения в ту пору самой скандальной ссорой, и Меттерних в своих мемуарах, весьма, впрочем, лживых, уверял даже, что Александр вызывал его на дуэль», это цитата из исследования Г. И. Чулкова «Императоры: Психологические портреты».

Вильгельмина, впрочем, не чуралась никаких средств в достижении своей цели. Она буквально преследовала Александра, писала ему надушенные записочки, закапанные слезами, и однажды забралась к нему в карету, но император с милейшей улыбкой учтиво выпроводил герцогиню и отправил ее восвояси в сопровождении своей охраны. Но через некоторое время герцогине Саган удалось добиться своего – доселе неприступные бастионы императора Александра I пали, недвусмысленные предложения герцогини были благосклонно приняты. Герцогиня Багратион был в бешенстве, Меттерних кусал пальцы от ревности, император Александр радовался, что удалось досадить видному дипломату, да еще и таким приятным способом. Вскоре отношения герцогини Саган и могущественного дипломата сошли на нет, она ждала предложения руки и сердца, но его не последовало – его руку и сердце прочно удерживали от опрометчивых поступков маленькие, но крепкие ручки его жены Элеонор.

В 1818 году ветреная Вильгельмина опять выходит замуж, на этот раз за графа Карла Рудольфа Шуленбурга. Но и этот брак закончился вскоре разводом. Поскольку более своих детей у герцогини Саган не было, а ее единственная дочь воспитывалась в семье своего отца, Вильгельмина покровительствовала многим молодым девушкам, став им приемной матерью. Скажем несколько слов об одной из них. Эта девушка – Божена Немцова.

Божена Не́мцова (урожденная Барбора Новотна), чешская писательница, родоначальница современной чешской прозы. Нашим зрителям хорошо знаком фильм «Три орешка для Золушки», снятый по сказке Божены Немцовой.

Божена Не́мцова – автор «Золотой книги сказок» – подлинного шедевра классической литературы, много лет радующего детей и взрослых во всем мире.

Божена Не́мцова опишет Вильгельмину в своем романе «Бабушка» как идеал женщины. Этот образ оказался настолько удачным и трогательным, что в чешской культуре выражение «paní kněžna» стало своеобразным синонимом имени Вильгельмины. А замок Ратиборжице и Бабушкина долина навсегда будут связаны с именем Божены Немцовой; свое детство и места, которые можно увидеть и сейчас, Немцова описала в романе «Бабушка».

Такова история первой супруги князя Василия Сергеевича Трубецкого, как видим, героями этой истории были титулованные особы, цари, имевшие неограниченное влияние на судьбы Европы и стран, интересы которых они представляли.

Второй брак князя был менее блестящим, но от этого не менее счастливым. Его женой в 1812 году стала Софья Андреевна Вейс, дочь простого начальника полиции города Вильно, где Трубецкой сопровождал императора в поездке. Прехорошенькая мадемуазель Вейс была предметом восхищения всего гарнизона города. И ее помолвка с князем Трубецким была воспринята с разочарованием – весьма неожиданный союз для окружающих. Любимая фрейлина императрицы, умница, с милым характером и прелестными манерами и достаточно мрачный немолодой, разведенный князь Трубецкой явно не соответствовали представлениям «света» о благополучном браке. Но брак этот если не был счастливым, был прочным и спокойным.

В браке у Василия Сергеевича и Софьи Андреевны Трубецких родились 11 детей – пятеро сыновей и шесть дочерей. Уже будучи почтенной матерью столь многочисленного семейства, Софья Андреевна прекрасно выглядела, всегда была в добром и приветливом расположении духа и вообще была очень красивой женщиной, по воспоминаниям современников.

Мы вкратце расскажем о некоторых из их потомков, старший сын князь Александр Васильевич Трубецкой – офицер лейб-гвардейского Кавалергардского полка, известный нумизмат и знаток истории монет. Как и практически все Трубецкие получил прекрасное образование, воспитывался, правда, дома. Выдержав экзамен в Пажеский корпус, поступил на службу в Кавалергардский полк юнкером, позже произведен в корнеты. В польскую кампанию 1830–1831 годов состоял ординарцем при графе Витте. Вместе с другими кавалергардами – Г. Я. Скарятиным, А. Б. Куракиным, А. Бетанкуром – входил в близкое окружение императрицы Александры Федоровны, был ее компаньоном в прогулках и катаниях на санях. Императрица называла их «мои четыре кавалергарда».

Сергей Васильевич Трубецкой

Сергей Васильевич – сын генерал-адъютанта, сенатора князя Василия Сергеевича Трубецкого и Софьи Андреевны Вейс, дочери простого виленского полицеймейстера. Как и его старший брат, Бархат, с малых лет князь Сергей был записан в камер-пажи, а в восемнадцать лет становится корнетом Кавалергардского полка, из которого за шалости неоднократно переводился в другие.

В штрафном журнале сохранилась запись о первой «шалости» юного корнета-хулигана. Проступок, совершенный им совместно с штаб-ротмистром Кротковым, описан так под датой 14 августа 1834 года: «…11 числа сего месяца, узнав, что графиня Бобринская с гостями должны были гулять на лодках по Большой Неве и Черной речке, вознамерились в шутку ехать им навстречу с зажженными факелами и пустым гробом…». За это 12 сентября 1834 года Трубецкой был отправлен в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк, откуда возвращен в кавалергарды 12 декабря того же года. Наказание, как видим, длилось недолго. Далее следовали еще более дерзкие проступки: с друзьями сослуживцами по полку устраивали засады в дамских купальнях, подкараулили известную итальянскую певицу за вечерним туалетом и вдоволь налюбовались за приготовлением ко сну красавицы через окна, с предварительно снятыми ставнями. Но, по словам известного романса, «кавалергарда век недолог»… Поводом могла послужить очередная «шалость», которая имела место быть в имении графини Ю. П. Самойловой. Дело было в следующем: на потеху кавалергардам Самойлова устроила состязание между своими крестьянками – кто из них первой вскарабкается на высокий шест, к верхушке которого привязали сарафан и повойник, – той эти призы и достанутся. Потеха заключалась в том, что, почти до начала XX века дамы, как бы это сказать поделикатнее, не носили нижнего белья, а уж крестьянки тем более. Панталоны с кружевами были скорее деталью одежды, а не бельем как таковым.

Подобные развлечения «золотой молодежи» поначалу, вероятно, немало развлекали и руководство полка, но через два года терпение отцов-командиров иссякло, и Сергей Васильевич Трубецкой сначала был арестован, затем уволен из кавалергардов и выслан на юг (куда ж еще девать опальных офицеров!) под надзор. Вместе с Трубецким опале подверглись и его друзья по пикантной эскападе – Н. Жерве, В. П. Кутузов, М. Б. Черкасский.

Два года службы под надзором у Витта немного остепенили Трубецкого. В 1836 году он был произведен в поручики, а в 1837 году возвращен в Петербург и переведен корнетом в лейб-гвардии Кирасирский ее величества полк.

Граф Иван Осипович де Витт (1781–1840) – генерал от кавалерии на русской службе, ключевая фигура русской разведки войны 1812 года.

В 1838 году Сергею Трубецкому выпало нелегкое в своей унизительности испытание, император Николай I велел ему обвенчаться со своей фавориткой фрейлиной Екатериной Петровной Мусиной-Пушкиной (1816–1897), «главной павловской красавицей», по выражению О. С. Павлищевой, дочерью генерал-лейтенанта Петра Клавдиевича Мусина-Пушкина. Прелестница была с весьма ощутимым сроком беременности.

Отец Екатерины Петровны Петр Клавдиевич Мусин-Пушкин был в составе русской армии, которая вступила в Париж 31 марта 1814 года. Там он знакомится с молодой канатной танцовщицей Маргарет-Антуанеттой Лаланне, женой танцора и дочерью известного танцовщика Жана-Батиста Лаланне.

Бравый казачий офицер, прекрасно говорящий по-французски, вероятно, без особых проблем добился благосклонности молодой акробатки.

Из связи между Маргарет и Мусина-Пушкина родилась в Париже 20 января 1816 года. Екатерина Петровна Мусина-Пушкина. Этот случай семья Мусина-Пушкина постаралась скрыть. Еще бы, такой мезальянс – старинный русский род и «канатная плясунья»! Мадам Лаланне была предоставлена компенсация за обещание не пытаться видеть свою дочь. Екатерина Петровна была привезена в Россию, где она получила образование, соответствующее ее положению.

Маргарита Лаланне в отступную получает Театр Madame Saqui на бульваре Тампль, ставший очень популярным. Предприимчивая француженка делает ослепительную карьеру. Женщины носят шляпы и сумочки в стиле Saqui, конфеты упаковываются в коробки с ее изображением и т. д.

История женитьбы Трубецкого и Екатерины Мусиной-Пушкиной наделала много шума. С. А. Бобринская, двоюродная сестра Трубецкого, писала 1 февраля 1838 года своему мужу: «Нужно тебе рассказать последнюю новость. Ту, которая занимает все умы, как когда-то наводнение, как пожар Дворца, как смерть Пушкина год тому назад, как, наконец, все, что выходит за рамки обычной жизни, как неслыханная и ужасная катастрофа, – это женитьба Сергея Трубецкого на мадемуазель Пушкиной!» Екатерина была известна в свете своей красотой и легкомыслием, Софья Николаевна Карамзина называла ее пошлой и глупой.

Надо сказать, что это была обычная дворцовая практика – пристраивать отставных фаворитов и фавориток в «хорошие» руки. В случае с дамами была попытка сохранить ее «доброе» имя даже в случае нежелательной беременности, могущей скомпрометировать могущественного покровителя. Более того, многие родовитые, но небогатые придворные охотно «забирали» себе таких дам в законные жены, полагая, что их поступок не оставят без должного внимания, а детям будут потворствовать, насколько это возможно. Тем не менее это было довольно оскорбительно для столь родовитых дворян, как Трубецкие, и над такими незадачливыми супругами свет потешался долго и с удовольствием.

Московский почт-директор А. Я. Булгаков писал: «Весь Петербург теперь только занят обрюхатевшею фрейлиной Пушкиной. Государь всегда велик во всех случаях. Узнавши, кто сделал брюхо, а именно князь Трубецкой, молодой повеса, он их повелел обвенчать и объявил, что она год, как тайно обвенчана… Экой срам!»

Уже летом 1838 года, после рождения дочери Софии, супруги разъехались. Екатерина Петровна с дочерью уехала за границу. Там она была якобы шпионкой Николая I, регулярно информировала его о политической жизни во Франции. Екатерина, при помощи средств, щедро выделяемых царем, переехала в красивый особняк в центре Парижа. Именно в этом доме родилась 25 января 1850 года Мария, еще одна дочь Екатерины и Николая I.

Дальнейшая судьба Сергея Трубецкого оказалась весьма драматичной, его постигла участь каждого из мужей фавориток императора, осмеливавшихся бунтовать против подсунутого им «бракованного товара». В конце 1839 года Трубецкого перевели на Кавказ, где прикомандировали к Гребенскому казачьему полку. Известную роль в его высылке из столицы сыграло и то, что он входил в «Кружок шестнадцати», хотя скорее слыл бретёром, чем вольнодумцем.

Был ли этот кружок действительно оппозицией – вряд ли, но вот члены его были непокорными, «злоязыкими», поэтому следовало их обезопасить, да и власть имущих заодно.

Кружок шестнадцати – оппозиционная группа аристократической молодежи, которая в 1838-40 годы регулярно проводила тайные собрания в Санкт-Петербурге. В списке членов этого кружка есть уже упомянутый нами ранее Н. А. Жерве и М. Ю. Лермонтов.

Вместе с Лермонтовым Сергей Трубецкой участвовал в сражении на речке Валерик 11 (23) июля 1840 года и был серьезно ранен во время боя. Их и еще нескольких отличившихся офицеров представили к наградам, но фамилии Трубецкого и Лермонтова были вычеркнуты царем из наградных списков. Николай I не прощал своеволия.

В феврале 1841 года Трубецкой приезжает в Петербург для прощания с умирающим отцом и лечения раны, так и не дождавшись разрешения на отпуск. Хотя неоднократно подавал прошения в связи с обострившейся раной. Николай I считает это должностным проступком и лично налагает на него домашний арест.

Во все время пребывания Лермонтова и его друзей по «Кружку шестнадцати» в Петербурге Трубецкой безвыходно находился дома, «не смея ни под каким предлогом никуда отлучаться», а в апреле, по «высочайшему повелению», еще не вполне оправившийся от ранения, был отправлен назад на Кавказ. Здесь он поселился вместе с Лермонтовым в одном доме и через месяц был его секундантом на дуэли с Мартыновым. Принимая на себя обязанности секунданта, Трубецкой заведомо рисковал, так как это могло закончиться для него крайне неблагоприятно. Дуэли были запрещены, наказывались серьезно не только дуэлянты, но и секунданты. Впоследствии на следственном разбирательстве его участие удалось скрыть благодаря друзьям.