П.А. БЕСТУЖЕВ

ИЗ «ПАМЯТНЫХ ЗАПИСОК»

<...> Запертый в г. Хос, долго скитаясь по Персии, брат мой Павел соединился со мною под Харсом. До Ахалцыха совершили мы поход неразлучно, теперь опять он далеко... Сближенные летами, одинакими наклонностями и понятиями, выростя вместе — изо всех братьев более других любил я его. Мы берегли сего невинного, благородного юношу, чтоб хоть он один мог быть опорою семейства в случае ожидаемого поражения нас четверых. Выезжая из крепости, я поручил его провидению, заступнику гонимых, в полной надежде на обещание власти, давшей священное слово сохранить его для матери, и кто изобразит мое удивление, когда, прибывши в Тифлис, случайно встретил я его у Грибоедова. Первое чувство было радость; первое движение броситься расцеловать его. Милый друг мой возвращен мне! Еще не навсегда исчезли для нас минуты утех; возврат брата мирит меня с судьбою... думал я... <...>

А. С. Грибоедов. До рокового происшествия я знал в нем только творца чудной картины современных нравов, уважал чувство патриотизма и талант поэтический. Узнавши, что я приехал в Тифлис, он с видом братского участия старался сблизиться со мною. Слезы негодования и сожаления дрожали в глазах благородного; сердце его обливалось кровию при воспоминании о поражении муках близких ему по душе, и, как патриот и отец, сострадал о положении нашем. Невзирая на опасность знакомства с гонимыми, он явно и тайно старался быть полезным. Благородство и возвышенность характера обнаружились вполне, когда он дерзнул говорить государю в пользу людей, при одном имени коих бледнел оскорбленный властелин!..1

Единственный человек сей кажется выше всякой критики, и жало клеветы притупляется на нем. Ум от природы обильный, обогащенный глубокими познаниями, жажда к коим и теперь не оставляет его, душа, чувствительная ко всему высокому, благородному, геройскому. Правила чести, коими б гордились оба Катона; характер живой, уклончивый, кроткий, неподражаемая манера приятного, заманчивого обращения, без примеси надменности; дар слова в высокой степени; приятный талант в музыке; наконец, познание людей делает его кумиром и украшением лучших обществ. Одним словом, Грибоедов — один из тех людей на кого бестрепетно указал бы я, ежели б из урны жребия народов какое-нибудь благодетельное существо выдернуло билет, не увенчанный короною, для начертания необходимых преобразований... Разбирая его политически, строгий стоицизм и найдет, может быть, многое, достойное укоризны; многое, на что решился он с пожертвованием чести; но да знают строгие моралисты, современные и будущие, что в нынешнем шатком веке в сей бесконечной трагедии первую ролю играют обстоятельства и что умные люди, чувствуя себя не в силах пренебречь или сломить оные, по необходимости несут их иго. От сего-то, думаю, происходит в нем болезнь, весьма на сплин похожая... Имея тонкие нежные чувства и крайне раздраженную чувствительность при рассматривании своего политического поведения, он, гнушаясь самим собою, боясь самого себя, помышлял, что когда он (по оценке беспристрастия), лучший из людей, сделав поползновение, дал право на укоризны потомства, то что должны быть все его окружающие? — в сии минуты благородная душа его терпит ужасные мучения. Чтоб не быть бременем для других, запирается он дома. Вид человека терзает его сердце; природа, к которой он столь неравнодушен в другое время, делается ему чуждою, постылою; он хотел бы лететь от сего мира, где все, кажется, заражено предательством, и злобою, и несправедливостию!!

Грибоедов Александр Сергеевич

Начало творческой биографии Грибоедова

Знаменитый русский драматург, автор «Горя от ума», Александр Сергеевич Грибоедов родился 4 января 1795 года (год рождения, впрочем, спорен) в московской дворянской семье. Его отец, отставной секунд-майор Сергей Иванович, человек небольшого образования и скромного происхождения, редко бывал в семье, предпочитая жить в деревне или отдаваться карточной игре, истощившей его средства. Мать, Настасья Федоровна, происходившая из другой отрасли Грибоедовых, более богатой и знатной, была женщина властная, порывистая, известная в Москве по уму и резкости тона. Она любила сына и дочь, Марию Сергеевну (двумя годами моложе брата), окружила их всякими заботами, дала им прекрасное домашнее воспитание.

Мария Сергеевна славилась в Москве и далеко за её пределами как пианистка (она также прекрасно играла на арфе). Александр Сергеевич Грибоедов с детства владел французским, немецким, английским и итальянским языками и отлично играл на фортепиано. Воспитателями его были выбраны видные педагоги: сначала Петрозилиус, составитель каталогов библиотеки московского университета, позже Богдан Иванович Ион, питомец геттингенского университета, потом учившийся в Москве и первый получивший степень доктора прав в казанском университете. Дальнейшее воспитание и образование Грибоедова, домашнее, школьное и университетское, шло под общим руководством известного профессора философа и филолога И. Т. Буле. С раннего детства поэт вращался в очень культурной среде; вместе с матерью и сестрою он часто проводил лето у своего богатого дяди, Алексея Федоровича Грибоедова в известном имении Хмелиты в Смоленской губернии, где мог встречаться с семьями Якушкиных, Пестелей и других известных потом общественных деятелей. В Москве Грибоедовы были связаны родственными узами с Одоевскими, Паскевичами, Римскими-Корсаковыми, Нарышкиными и знакомы с огромным кругом столичного барства.

В 1802 или 1803 году Александр Сергеевич Грибоедов поступил в московский университетский благородный пансион; 22 декабря 1803 г. он получил там «один приз» в «меньшем возрасте». Три года спустя, 30 января 1806 г., Грибоедов был принят в московский университет в возрасте около одиннадцати лет. 3 июня 1808 г. он уже был произведен в кандидаты словесных наук и продолжал образование по юридическому факультету; 15 июня 1810 г. получил степень кандидата прав. Позднее он еще изучал математику и естественные науки и в 1812 году был уже «готов к испытанию для поступления в чин доктора». Патриотизм увлек поэта на военную службу, и поприще науки было навсегда покинуто.

26 июля 1812 г. Грибоедов зачислился корнетом в московский гусарский полк графа П. И. Салтыкова. Однако, полк не попал в действующую армию; всю осень и декабрь 1812 г. он простоял в Казанской губернии; в декабре граф Салтыков умер, и московский полк был присоединен к иркутскому гусарскому полку в со став кавалерийских резервов под командой генерала Кологривова. Некоторое время в 1813 г. Грибоедов жил в отпуске во Владимире, потом явился на службу и попал в адъютанты к самому Кологривову. В этом звании он принимал участие в комплектовании резервов в Белоруссии, о чем и напечатал статью в «Вестнике Европы» в 1814 г. В Белоруссии Грибоедов подружился – на всю жизнь – со Степаном Никитичем Бегичевым, тоже адъютантом Кологривова.

Не побывав ни в одном сражении и наскучив службой в провинции, Грибоедов подал 20 декабря 1815 года прошение об отставке «для определения к статским делам»; 20 марта 1816 года получил ее, а 9 июня 1817 года был принят на службу в Государственную Коллегию иностранных дел, где числился вместе с Пушкиным и Кюхельбекером. В Петербург он приехал еще в 1815 г. и здесь быстро вошел в общественные, литературные и театральные круги. Александр Сергеевич Грибоедов вращался среди членов нарождавшихся тайных организаций, участвовал в двух масонских ложах («Объединённых друзей» и «Добра»), перезнакомился со многими литераторами, например, Гречем, Хмельницким, Катениным, актерами и актрисами, напр., Сосницким, Семеновыми, Валберховыми и др. Вскоре Грибоедов выступил и в журналистике (эпиграммой «От Аполлона» и антикритикой против Н. И. Гнедича в защиту Катенина), и в драматической литературе – пьесами «Молодые супруги» (1815), «Своя семья» (1817; в сотрудничестве с Шаховским и Хмельницким), «Притворная неверность» (1818), «Проба интермедии» (1818).

Театральные увлечения и интриги вовлекли Грибоедова в тяжелую историю. Из-за танцовщицы Истоминой возникла ссора и потом дуэль между В. А. Шереметевым и гр. А. П. Завадовским, окончившаяся смертью Шереметева. Грибоедов был близко замешан в это дело, его даже обвиняли как зачинщика, и А. И. Якубович, друг Шереметева, вызвал его на дуэль, которая не состоялась тогда только потому, что Якубович был выслан на Кавказ. Смерть Шереметева сильно подействовала на Грибоедова; Бегичеву он писал, что «на него нашла ужасная тоска, он видит беспрестанно перед глазами Шереметева, и пребывание в Петербурге сделалось ему невыносимо».

Грибоедов на Кавказе

Случилось, что около того же времени средства матери Грибоедова сильно пошатнулись, и ему приходилось серьезно подумать о службе. В начале 1818 г. в министерстве иностранных дел организовывалось русское представительство при персидском дворе. Русским поверенным при шахе был назначен С. И. Мазарович, секретарем при нем – Грибоедов и канцеляристом – Амбургер. Сначала Грибоедов колебался и отказывался, но потом принял назначение. Немедленно со свойственной ему энергией он стал заниматься персидским и арабским языками у проф. Деманжа и засел за изучение литературы о Востоке. В самом конце августа 1818 г. Александр Сергеевич Грибоедов покинул Петербург; по дороге он заезжал в Москву проститься с матерью и сестрой.

В Тифлис Грибоедов и Амбургер приехали 21-го октября, и здесь Якубович немедленно вновь вызвал Грибоедова на дуэль. Она состоялась утром 23-го; секундантами были Амбургер и H. H. Муравьев, известный кавказский деятель. Первым стрелял Якубович и ранил Грибоедова в левую кисть руки; потом стрелял Грибоедов и промахнулся. Противники тут же примирились; Грибоедову поединок сошел благополучно, но Якубовича выслали из города. В Тифлисе дипломатическая миссия пробыла до конца января 1819 г., и за это время Грибоедов очень сблизился с А. П. Ермоловым. Беседы с «проконсулом Кавказа» оставили глубокое впечатление в душе Грибоедова, и сам Ермолов полюбил поэта.

В середине февраля Мазарович со свитой уже был в Тебризе, резиденции наследника престола Аббаса-Мирзы. Здесь Грибоедов впервые познакомился с английской дипломатической миссией, с которой потом всегда был в дружеских отношениях. Около 8-го марта русская миссия прибыла в Тегеран и была торжественно принята Фетх Али-шахом. В августе того же 1819 г. она вернулась в Тебриз, постоянную свою резиденцию. Здесь Грибоедов продолжал занятия восточными языками и историей и здесь же впервые положил на бумагу первые планы «Горя от ума». По Гюлистанскому трактату 1813 года русская миссия имела право требовать от персидского правительства возвращения в Россию русских солдат – пленных и дезертиров, служивших в персидских войсках. Грибоедов горячо взялся за это дело, разыскал до 70 таких солдат (сарбазов) и решил вывести их в русские пределы. Персияне с озлоблением относились к этому, всячески препятствовали Грибоедову, но он настоял на своем и осенью 1819 года привел свой отряд в Тифлис. Ермолов встретил его ласково и представил к награде.

В Тифлисе Грибоедов провел святки и 10 января 1820 г. пустился в обратный путь. Побывав по дороге в Эчмиадзине, он завел там дружеские сношения с армянским духовенством; в начале февраля он вернулся в Тебриз. В конце 1821 г. между Персией и Турцией возникла война. Грибоедов был послан Мазаровичем к Ермолову с докладом о персидских делах и на пути сломал себе руку. Ссылаясь на необходимость продолжительного лечения в Тифлисе, он просил через Ермолова свое министерство определить его при Алексее Петровиче секретарем по иностранной части, и ходатайство было уважено. С ноября 1821 г. по февраль 1823 г. Грибоедов жил в Тифлисе, часто разъезжая с Ермоловым по Кавказу. С H. H. Муравьевым Грибоедов занимался восточными языками, а своими поэтическими опытами делился с В. К. Кюхельбекером, который приехал в Тифлис в декабре 1821 г. и прожил до мая 1822 г. Ему поэт читал «Горе от ума», сцену за сценой, как они постепенно создавались.

Возвращение Грибоедова в Россию

После отъезда Кюхельбекера в Россию Грибоедов сильно затосковал по родине и через Ермолова исходатайствовал себе отпуск в Москву и Петербург. В конце марта 1823 г. он был уже в Москве, в родной семье. Здесь же он встретился с С. Н. Бегичевым и ему прочел первые два акта «Горя от ума», написанные на Кавказе. Вторые два действия написаны были летом 1823 года в именье Бегичева, в Тульской губернии, куда приятель пригласил Грибоедова погостить. В сентябре Грибоедов возвратился в Москву вместе с Бегичевым и жил у него в доме до следующего лета. Здесь он продолжал работать над текстом комедии, но уже читал ее в литературных кругах. Вместе с кн. П. А. Вяземским Грибоедов написал водевиль «Кто брат, кто сестра, или обман за обманом», с музыкой А. Н. Верстовского.

Из Москвы Александр Сергеевич Грибоедов переехал в Петербург (в начале июня 1824) с целью добиться цензурного разрешения «Горя от ума». В северной столице Грибоедова ждал блестящий прием. Он встречался здесь с министрами Ланским и Шишковым, членом Государственного Совета графом Мордвиновым, генерал-губернатором графом Милорадовичем, Паскевичем, был представлен великому князю Николаю Павловичу. В литературных и артистических кругах он читал свою комедию, и скоро автор и пьеса стали центром всеобщего внимания. Провести пьесу на сцену не удалось, несмотря на влиятельные связи и хлопоты. В печать же цензура пропустила только отрывки (7 – 10 явления первого действия и третий акт, с большими сокращениями). Зато, когда они появились в альманахе Ф. В. Булгарина «Русская Талия на 1825 год», это вызвало целый поток критических статей в петербургских и московских журналах.

Яркий успех комедии доставил Грибоедову много радости; сюда еще присоединилось увлечение танцовщицей Телешовой. Но в общем поэт был настроен угрюмо; его посещали приступы тоски, и тогда все казалось ему в мрачном свете. Чтобы избавиться от такого настроения, Грибоедов решил отправиться в путешествие. Ехать за границу, как он думал сначала, было нельзя: служебный отпуск и без того был просрочен; тогда Грибоедов поехал в Киев и Крым, чтобы оттуда вернуться на Кавказ. В конце мая 1825 г. Грибоедов прибыл в Киев. Здесь он жадно изучал древности и любовался природой; из знакомых встречался с членами тайного декабристского общества: князем Трубецким, Бестужевым-Рюминым, Сергеем и Артамоном Муравьевыми. Среди них возникла мысль привлечь Грибоедова к тайному обществу, но поэт был тогда слишком далек от политических интересов и увлечений. После Киева Грибоедов отправился в Крым. В течение трех месяцев он исколесил весь полуостров, наслаждался красотою долин и гор и изучал исторические достопамятности.

Грибоедов и декабристы

Мрачное настроение, однако, не покидало его. В конце сентября через Керчь и Тамань Грибоедов проехал на Кавказ. Здесь он присоединился к отряду ген. Вельяминова. В укреплении Каменный Мост, на реке Малке, он написал стихотворение «Хищники на Чегеме», навеянное недавним нападением горцев на станицу Солдатскую. К концу января 1826 г. в крепость Грозную (ныне – Грозный) с разных концов собрались: Ермолов, Вельяминов, Грибоедов, Мазарович. Здесь Александр Сергеевич Грибоедов был арестован. В следственной комиссии по делу декабристов кн. Трубецкой показал 23-го декабря: «я знаю со слов Рылеева, что он принял Грибоедова, который состоит при генерале Ермолове»; потом кн. Оболенский назвал его в списке членов тайного общества. За Грибоедовым был послан фельдъегерь Уклонский; он прибыл в Грозную 22 января и предъявил Ермолову приказ об аресте Грибоедова. Говорят, что Ермолов предупредил Грибоедова, так что тот мог своевременно уничтожить некоторые бумаги.

23 января Уклонский с Грибоедовым выехали из Грозной, 7 или 8 февраля были в Москве, где Грибоедов успел повидаться с Бегичевым (от матери жеарест старались скрыть). 11 февраля Грибоедов уже сидел на гауптвахте Главного Штаба в Петербурге, – вместе с Завалишиным, братьями Раевскими и другими. И на предварительном допросе у генерала Левашова, и потом в Следственной комиссии, Грибоедов решительно отрицал свою принадлежность к тайному обществу и уверял даже, что решительно ничего не знал о замыслах декабристов. Показания Рылеева, А. А. Бестужева, Пестеля и других были в пользу поэта, и комиссия постановила освободить его. 4 июня 1826 г. Грибоедов вышел из-под ареста, потом получил «очистительный аттестат» и прогонные деньги (на возврат в Грузию) и был произведен в надворные советники.

Раздумья о судьбах родины также постоянно волновали Александра Сергеевича Грибоедова. На следствии он отрицал свою принадлежность к тайным обществам, и действительно, зная его, трудно это допустить. Но он был близок ко многим и самым выдающимся декабристам, несомненно, знал прекрасно организацию тайных обществ, их состав, планы действий и проекты государственных реформ. Рылеев показал на следствии: «С Грибоедовым я имел несколько общих разговоров о положении России и делал ему намеки о существовании общества, имеющего целью переменить образ правления в России и ввести конституционную монархию»; то же писал и Бестужев, а сам Грибоедов заявил о декабристах: «в разговорах их видел часто смелые суждения насчет правительства, в коих сам я брал участие: осуждал, что казалось вредным, и желал лучшего». Грибоедов высказывался за свободу книгопечатания, за гласный суд, против административного произвола, злоупотреблений крепостного права, реакционных мер в области просвещения, и в таких взглядах совпадал с декабристами. Но трудно сказать, как далеко шли эти совпадения, и мы не знаем в точности, как относился Александр Сергеевич Грибоедов к конституционным проектам декабристов. Несомненно, однако, что он скептически смотрел на осуществимость конспиративного движения и видел в декабризме много слабых сторон. В этом он, впрочем, сходился со многими другими, даже в среде самих декабристов.

Отметим еще, что Грибоедов сильно склонялся к национализму. Он любил русский народный быт, обычаи, язык, поэзию, даже платье. На вопрос Следственной комиссии об этом он отвечал: «русского платья желал я потому, что оно красивее и покойнее фраков и мундиров, а вместе с этим полагал, что оно бы снова сблизило нас с простотой отечественных нравов, сердцу моему чрезвычайно любезных». Таким образом, филиппики Чацкого против подражательности в обычаях и против европейского костюма суть заветные мысли самого Грибоедова. Вместе с тем Грибоедов проявлял постоянно нелюбовь к немцам и французам и в этом сближался с шишковистами. Но, в общем, он ближе стоял к группе декабристов; Чацкий является типичным представителем тогдашней передовой молодежи; недаром декабристы усиленно распространяли списки «Горе от ума».

Грибоедов в русско-персидской войне 1826-1828

Июнь и июль 1826 Грибоедов еще прожил в Петербурге, на даче у Булгарина. Это было очень тяжелое время для него. Радость освобождения меркла при мысли о казненных или сосланных в Сибирь друзьях и знакомых. К этому еще присоединялись тревоги за свое дарование, от которого поэт требовал новых высоких вдохновений, но они, однако, не приходили. К концу июля Грибоедов приехал в Москву, куда собрался уже весь двор и войска к коронации нового императора; здесь же был и И. Ф. Паскевич, родственник Грибоедова. Неожиданно сюда пришло известие, что персияне нарушили мир и напали на русский пограничный пост. Николай I был этим крайне разгневан, винил Ермолова в бездействии и, в умаление его власти, командировал на Кавказ Паскевича (с большими полномочиями). Когда на Кавказ прибыл Паскевич и принял командование войсками, положение Грибоедова оказалось крайне тяжелым между двух враждующих генералов. Ермолов не был формально смещен, но во всем чувствовал немилость государя, постоянно входил в столкновение с Паскевичем и, наконец, подал в отставку, а Грибоедов вынужден был перейти на службу к Паскевичу (о чем его еще в Москве просила мать). К неприятностям служебного положения присоединилось еще физическое недомогание: с возвращением в Тифлис у Грибоедова стали часто повторяться лихорадки и нервные припадки.

Приняв управление Кавказом, Паскевич поручил Грибоедову заграничные сношения с Турцией и Персией, и Грибоедов был втянут во все заботы и трудности персидской кампании 1826-1828. Он вел огромную переписку Паскевича, участвовал в выработке военных действий, терпел все лишения походной жизни, а главное – взял на себя фактическое ведение дипломатических переговоров с Персией в Дейкаргане и Туркманчае. Когда после побед Паскевича, взятия Эривани и оккупации Тебриза был заключен Туркманчайский мирный договор (10 февраля 1828 г.), очень выгодный для России, Паскевич командировал Грибоедова для представления трактата императору в Петербург, куда он прибыл 14 марта. На другой день Александр Сергеевич Грибоедов был принят Николаем I в аудиенции; Паскевич получил титул графа Эриванского и миллион рублей награды, а Грибоедов чин статского советника, орден и четыре тысячи червонцев.

Грибоедов в Персии. Смерть Грибоедова

Вновь Грибоедов прожил в Петербурге три месяца, вращаясь в правительственных, общественных и литературных кругах. Своим друзьям он жаловался на сильное утомление, мечтал об отдыхе и кабинетных занятиях и собирался выйти в отставку. Судьба решила иначе. С отъездом Грибоедова в Петербург в Персии не осталось русского дипломатического представителя; между тем у России возникла война с Турцией, и на Востоке нужен был энергичный и опытный дипломат. Выбора не было: конечно, ехать должен был Грибоедов. Он пробовал отказываться, но это не подействовало, и 25 апреля 1828 г. высочайшим указом Александр Сергеевич Грибоедов был назначен министром-резидентом в Персию, Амбургер же – генеральным консулом в Тебризе.

С момента назначения посланником Грибоедов стал мрачен и испытывал тяжелые предчувствия смерти. Друзьям он постоянно твердил: «Там моя могила. Чувствую, что не увижу более России». 6 июня Грибоедов навсегда покинул Петербург; через месяц он прибыл в Тифлис. Здесь в его жизни произошло важное событие: он женился на княжне Нине Александровне Чавчавадзе, которую знал еще девочкой, давал ей уроки музыки, следил за её образованием. Венчание происходило в Сионском соборе 22 августа 1828 г., а 9 сентября уже состоялся отъезд русской миссии в Персию. Молодая жена сопровождала Грибоедова, и поэт с дороги писал о ней своим друзьям восторженные письма.

В Тебриз миссия прибыла 7 октября, и на Грибоедова сразу налегли тяжелые заботы. Из них главными были две: во-первых, Грибоедов должен был настаивать на уплате контрибуции за прошлую кампанию; во-вторых, разыскивать и отправлять в Россию русских подданных, попавших в руки персиян. И то, и другое было чрезвычайно трудно и вызывало озлобление одинаково и в народе, и в правительстве персидском. Чтобы уладить дела, Грибоедов выехал к шаху в Тегеран. В Тегеран Грибоедов со свитой прибыл к Новому году, был хорошо принят шахом, и сначала все шло благополучно. Но скоро опять начались столкновения из-за пленных. К покровительству русской миссии обратились две армянки из гарема зятя шаха, Алаяр-хана, желавшие вернуться на Кавказ. Грибоедов принял их в здание миссии, и это взволновало народ; потом в миссию был принят по своему настоянию Мирза Якуб, евнух шахского гарема, что переполнило чашу. Чернь, разжигаемая мусульманским духовенством и агентами Алаяр-хана и самого правительства, напала на помещение посольства 30 января 1829 г. и убила Александра Сергеевича Грибоедова вместе со многими другими...

Личность А. С. Грибоедова

Александр Сергеевич Грибоедов прожил недолгую, но богатую содержанием жизнь. От увлечения наукой в московском университете он перешел к беззаботному прожиганию жизни на военной службе и потом в Петербурге; смерть Шереметева вызвала в душе его острый кризис и побудила его, по словам Пушкина, к «крутому повороту», и на Востоке он склонился к самоуглублению и замкнутости; когда он вернулся оттуда в Россию в 1823 г., это уже был зрелый человек, строгий к себе и людям и большой скептик, даже пессимист. Общественная драма 14 декабря, горькие размышления о людях и родине, а также тревога за свое дарование вызвали у Грибоедова новый душевный кризис, который грозил разрешиться самоубийством. Но поздняя любовь скрасила последние дни жизни поэта.

Многие факты свидетельствуют, как он мог горячо любить – жену, мать, сестру, друзей, как он был богат сильной волей, мужеством, горячим темпераментом. А. А. Бестужев так описывает его в 1824 г.: «вошел человек благородной наружности, среднего роста, в черном фраке, в очках на глазах... В лице его видно было столько же искреннего участия, как в его приемах уменья жить в хорошем обществе, но без всякого жеманства, без всякой формальности; можно сказать даже, что движения его были как-то странны и отрывисты и со всем тем приличны, как нельзя более... Обладая всеми светскими выгодами, Грибоедов не любил света, не любил пустых визитов или чинных обедов, ни блестящих праздников так называемого лучшего общества. Узы ничтожных приличий были ему несносны потому даже, что они узы. Он не мог и не хотел скрывать насмешки над позлащенною и самодовольною глупостью, ни презрения к низкой искательности, ни негодования при виде счастливого порока. Кровь сердца всегда играла у него в лице. Никто не похвалится его лестью, никто не дерзнет сказать, будто слышал от него неправду. Он мог сам обманываться, но обманывать – никогда». Современники упоминают о его порывистости, резкости в обращении, желчности наряду с мягкостью и нежностью и особым даром нравиться. Очарованию Грибоедова поддавались даже люди, предубежденные против него. Друзья же любили его беззаветно, как и он умел любить их горячо. Когда декабристы попали в беду, он всячески хлопотал, чтобы облегчить участь кого только мог: кн. А. И. Одоевского, А. А. Бестужева, Добринского.

Литературное творчество Грибоедова. «Горе от ума»

Александр Сергеевич Грибоедов начал печататься с 1814 года и с тех пор не покидал литературных занятий до конца жизни. Однако, его творческое наследие невелико. В нем совершенно нет эпоса, и почти отсутствует лирика. Больше всего в творчестве Грибоедова драматических произведений, но все они, за исключением знаменитой комедии, невысокого достоинства. Ранние пьесы интересны только потому, что в них постепенно вырабатывался язык и стих Грибоедова. По форме они совершенно ординарны, как сотни тогдашних пьес в жанре легкой комедии и водевиля. По содержанию гораздо значительнее пьесы, писанные после «Горя от ума», каковы: «1812 год», «Радамист и Зенобия», «Грузинская ночь». Но они дошли до нас только в планах да отрывках, по которым трудно судить о целом; заметно только, что достоинство стиха в них сильно понижается и что сценарии их слишком сложны и обширны, чтобы вместиться в рамки стройной сценической пьесы.

В историю литературы Александр Сергеевич Грибоедов вошел только с «Горем от ума»; он был литературный однодум, homo unius libri («человек одной книги»), и в свою комедию вложил «все лучшие мечты, все смелые стремленья» своего творчества. Зато и работал он над нею в течение нескольких лет. Пьеса была закончена вчерне в деревне Бегичева в 1823 г. Перед отъездом в Петербург Грибоедов подарил Бегичеву рукопись комедии, драгоценный автограф, который хранился потом в Историческом Музее в Москве («Музейный автограф»). В Петербурге поэт вновь переделывал пьесу, например, вставил сцену заигрыванья Молчалина с Лизой в четвертом акте. Новый список, исправленный рукою Грибоедова, был им подарен в 1824 г. А. А. Жандру («Жандровская рукопись»). В 1825 г. отрывки комедии были напечатаны в «Русской Талии» Булгарина, а в 1828 г. Грибоедов подарил Булгарину новый список «Горя от ума», вновь пересмотренный («Булгаринский список»). Эти четыре текста и образуют собою цепь творческих усилий поэта.

Их сравнительное изучение показывает, что особенно много перемен произвел Александр Сергеевич Грибоедов в тексте в 1823 – 1824 гг., в Музейном автографе и Жандровской рукописи; в позднейшие тексты вносились лишь самые незначительные изменения. В первых двух рукописях наблюдаем, во-первых, упорную и счастливую борьбу с трудностями языка и стиха; во-вторых, автор в нескольких случаях сокращал текст; так, рассказ Софьи о сне в I действии, занимавший в Музейном автограф 42 стиха, потом сокращен до 22 стихов и очень выиграл от этого; сокращены монологи Чацкого, Репетилова, характеристика Татьяны Юрьевны. Вставок меньше, но среди них – такая важная, как диалог Молчалина и Лизы в 4-м действии. Что же касается состава действующих лиц и их характеров, то они остались одни и те же во всех четырех текстах (по преданию, Грибоедов сначала хотел вывести еще несколько лиц, в том числе жену Фамусова, сентиментальную модницу и аристократку московскую). Идейное содержание комедии тоже осталось неизменным, и это весьма замечательно: все элементы общественной сатиры были уже в тексте пьесы раньше, чем Грибоедов познакомился с общественным движением в Петербурге в 1825 году, – такова была зрелость мысли поэта.

С тех пор, как «Горе от ума» появилось на сцене и в печати, для него началась история в потомстве. В течение многих десятков лет оно оказывало свое сильное влияние на русскую драму, литературную критику и сценических деятелей; но до сих пор осталось единственной пьесой, где гармонически сочетались бытовые картины с общественной сатирой.

Неизвестные страницы биографии А.С. Грибоедова

В 1817 году в соавторстве с П.А. Катениным Грибоедов написал пьесу "Студент", затем - "Своя семья или Замужняя невеста", "Притворная неверность", "Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом".

Но блестящий ум и большой талант писателя особенно проявились в его самом известном и значительном произведении - комедии "Горе от ума". Само название пьсы говорит об отношении светского общества начала IX века к умным и образованным людям. 

Работу над этим произведением поэт начал в Тифлисе 1822 году, закончил через год. Последние страницы он дописывал в тульском поместье своего друга Бегичева, который очень подробно вспоминал о том, как это происходило. С раннего утра Грибоедов писал комедию, а по вечерам читал написанные им сцены.

Бегичев писал: "Сколько сведений он имел по всем предметам! Как увлекателен и одушевлен он был, когда открывал мне... на распашку свои мечты и тайны  будущих своих творений, или когда разбирал творения гениальных поэтов! Много он рассказывал мне о дворе персидском и обычаях персиян, о религиозных сценических представлениях на площадях..., а также об Алексее Петровиче Ермолове и об экспедициях, в которых он с ним бывал".

Нет нужды пересказывать сюжет общеизвестной комедии, достаточно сказать, что она во много автобиографична, что "мильон терзаний", которые испытывает главный герой Александр Андреевич Чацкий, испытал и сам автор.

Важно другое: несмотря почти на два века, которые разделяют нас, читателей, от создателя комедии, она до сих пор актуальна и любима нами. Яркий пример этому - крылатые слова и выражения, взятые из комедии, бытующие в нашей речи до сих пор: "Служить бы рад - прислуживаться тошно", "А судьи кто?", "Чуть свет - и я у Ваших ног", "Ни слова русского, ни русского лица не встретил" и многие другие.

Но при жизни поэта его самое значительное творение не было полностью напечатано, оно ходило по стране в списках. И лишь в 1833 году Николай I разрешил напечатать комедию, да и то для того, "чтобы лишить ее привлекательности запретного плода".

В 1825 году Грибоедов приехал в Киев. Встречавшиеся с ним люди отмечали его подавленное настроение. Оттуда он писал Бегичеву: "Скажи мне что-нибудь в отраду, я с некоторых пор мрачен до крайности. - Пора умереть! Не знаю, отчего это так долго тянется. Тоска неизвестная!" Здесь судьба свела поэта с членами южного общества декабристов. Интересный факт: виднейший декабрист Иван Дмитриевич Якушкин был не только другом детства А.С. Грибоедова, что известно из литературы, но и его троюродным братом (!). Радищев-Грибоедов-Якушкин - это замечательные звенья одной цепочки развития освободитель-ных идей в России.

Грибоедов уцелел после подавления восстания декабристов в 1825 году. Он знал многих из них, встречался с ними, разделял их ненависть к самодержавию и крепостному строю. Но, человек проницательного ума, Грибоедов скептически относился к возможности успеха чисто военного заговора, задуманного без участия народных масс.

Он не вступил в общество декабристов, назвав его программу "убийственной болтовней". Тем не менее, в январе 1826 года Грибоедова арестовали в этой связи и отправили на гауптвахту в Петербург, где он находился под следствием в течение 4-х месяцев. Ходили слухи, что генерал Ермолов вовремя предупредил Грибоедова об аресте, и поэт смог уничтожить компрометирующие его бумаги. Поэтому вскоре он был освобожден не только от гауптвахты, но и от всяческих подозрений. И хотя доказать участие Грибоедова в заговоре не удалось, ему даже выдали "очистительный аттестат", но тем не менее, взяли под секретный полицейский надзор.

По окончании русско-персидской войны 1826 -28 годов Грибоедов участвовал в разработке Туркманчайского мирного договора, весьма выгодного для России. В 1828 году поэта пригласили на прием к императору, который наградил Грибоедова чином действительного статского советника и орденом Святой Анны. Ему было предложено продолжать дипломатическую работу в Персии. Карьера складывалась благоприятно, но поэт понимал, что Николай I решил удалить его из России как политически ненадежного, к тому же заступившегося за одного из сосланных декабристов. Писатель был печален и сказал своему другу Бегичеву, что его мучает предчувствие близкой смерти, что в Персии его ожидает личный враг Аллаяр-хан.

       
В 1828 году, приехав в Тифлис, Грибоедов женился на Нине (Нино) Чавчавадзе, молоденькой грузинской княжне, дочери грузинского поэта и генерал-лейтенанта Александра Чавчавадзе. Он ее искренне полюбил и в Персию отправился, оставив жену беременной.

Сестрой Нины была княжна Екатерина Чавчавадзе - последняя правительница Мегрельского княжества с центром в Зугдиди. Екатерина очень хорошо знала Грибоедова, уважала его. Он даже подарил свояченице свой акварельный портрет. В грузинском городе Зугдиди есть историко-этнографический музей. Дворец княжны Екатерины - теперь одно из зданий зугдидского музея, в котором и хранится этот акварельный портрет Грибоедова, а также другие ценные экспонаты. А теперь - о главном.

Кто бы мог подумать, что через десятилетия между Александром Грибоедовым протянутся родственные связи с... Наполеоном Бонапартом?! Невероятно, но факт!

Екатерина Чавчавадзе, отдыхая во Франции на собственной даче с 17-летней дочерью Саломэ, была приглашена на бал, устроенный императрицей Евгенией. Здесь же оказался Ашиль Мюрат - внук наполеоновского маршала Иоахима Мюрата и сестры Наполеона - Каролины Бонапарт. Кстати, итальянская фамилия Наполеона - Буонапарте до 1796 года писалась раздельно - Буона Парте.

Так вот, на этом балу молодой принц Ашиль влюбился в Саломэ с первого взгляда, и вскоре по согласию обеих сторон состоялось венчание. Саломэ страстно стремилась на родину, в Грузию, и по ее настоятельной просьбе Ашиль Мюрат решил навсегда покинуть Францию. Вместе с женой он поселился в Мегрелии в поместье князей Дадиани неподалеку от Зугдиди. На память о Франции Ашиль забрал с собой семейные реликвии: личные вещи маршала Мюрата, мебель из кабинета Наполеона и его посмертную бронзовую маску. Эти предметы так и остались в Грузии и теперь вызывают особый интерес у посетителей зугдидского музея. На грузинской земле Ашиль построил три дворца - в Зугдиди, Салхино и Чкадуаши. Ашиль интересовался жизнью грузинского народа, изучал грузинский и мегрельский языки (у мегрелов был свой бесписьменный язык - занский, а литературным языком у них считался грузинский). Мегрельское княжество во главе с последней правительницей - княжной Екатериной Чавчавадзе просуществовало до мегрельского крестьянского восстания 1857 года, а после его подавления автономию упразднили, установив русское правление. ...Ашиль Мюрат умер в 1895 году. Похоронили его под могучим дубом рядом с церковью возле его резиденции Чкадуаши. Через несколько лет Саломэ вместе с детьми и внуком, названным в честь деда Ашилем, уехала во Францию. До самой смерти она не снимала траурного одеяния. Внук Саломэ и Ашиля Мюратов Ашиль приехал на родину через полвека, в конце 60-х годов, с детьми и внуками. Он побывал в бывших усадьбах своих родственников, посетил могилу своего деда. Парижанин взял горсть земли и положил ее в мешочек. Ашиль сказал, что попросит своих детей, когда он умрет, положить на его могилу эту святую грузинскую землю. Он сказал, что его отец был французом, но в его жилах течет и грузинская кровь и он по-прежнему влюблен в Грузию. Своих восьмерых детей Ашиль назвал грузинскими именами.

А теперь - две родственных цепочки: первая: Грибоедов - Нина Чавчавадзе, жена Грибоедова, - Екатерина Чавчавадзе, сестра Нины, свояченица Грибоедова, - Саломэ, дочь Екатерины, - Ашиль Мюрат, муж Саломэ, внук Каролины Бонапарт, сестры Наполеона; вторая: Наполеон - Каролина, сестра Наполеона, - Ашиль Мюрат, внук Каролины, - Саломэ, жена Ашиля, дочь Екатерины Чавчавадзе, свояченицы Грибоедова.

Так что посмертно, через десятилетия, Александр Грибоедов и Наполеон Бонапарт стали хотя и очень дальними, но родственниками. А итоговые звенья цепи: Россия-Грузия-Франция. Потомки Ашиля Мюрата и Саломэ здравствуют и поныне!
                       
Из учебников известно, что Грибоедов погиб 30 января 1829 года в посольстве от рук мусульман-фанатиков, захвативших русскую миссию в Тегеране. Вместе со своими сотрудниками он защищался от взбесившейся религиозной толпы. Труп Грибоедова выволокли наружу и долго издевались над ним, таская его по улицам. Опознать изуродованное тело смогли потом только по искалеченной на дуэли руке.

Но что же лежало в основе конфликта? В качестве посла в Персии Грибоедов проводил твердую и решительную политику. "Уважение к России и к ее требованиям - вот мне что нужно", - говорил он. Опасаясь усиления русского влияния в Персии, агенты английской дипломатии, безусловно, сыграли свою подстрекательскую роль в натравливании реакционных кругов Тегерана против русской миссии. Но не перегнул ли палку в своей дипломатической деятельности и сам А.С. Грибоедов? Факты свидетельствуют об этом.

Сейчас мы можем сказать, что надменность и высокомерие Грибоедова сыграли свою негативную роль во время его пребывания в Тегеране. Составитель истории Персии Риза-Кули пишет, что однажды, идя к его величеству шаху, Грибоедов не снял галош даже на том священном месте, на котором совершается лобызание великих царей. В переговорах Грибоедов под впечатлением успехов русского оружия в Азербайджане также был дерзок, хотя шах относился к нему ласково и благосклонно, не желая новой войны с сильной Россией. Зная характер Грибоедова, можно сказать, что он стремился подчеркнуть и собственную значимость. Шах прислал Грибоедову подарки и орден Льва и Солнца 1-й степени. Казалось, все складывается благополучно.

Но Грибоедов допустил непростительную для него, знатока человеческих страстей и пороков, ошибку. Как известно, по пути в Персию он остановился в Тифлисе. Здесь он принял к себе на службу нескольких армян и грузин. Среди них оказались люди неблагонадежные, малообразованные и сомнительной нравственности. Из них особенно выделялись своим безнравственным поведением и беспринципностью Дадаш-бек и Рустем-бек (Ростамбей).

Во время следования русской миссии из Тавриза в Тегеран сельские жители должны были нести все продовольственные расходы, связанные с переездом посольства. Рустем-бек с некоторыми чиновниками обложили население поборами, вызывая их возмущение всей русской миссией. В Кавзине они хотели освободить из неволи увезенную из Эривани (из Армении) немку, жену местного сеида (духовного лица), что едва не привело к трагическому исходу. Грузин Рустем-бек, будучи христианином, был для персов иноверцем, гяуром.

С прибытием в Тегеран он и его сообщники, нередко в пьяном виде, с обнаженным оружием и с криками ходили по улицам, оскорбляли горожан, предавались открытому разврату, бросая этим вызов правилам шариата и возмущая местных жителей. По Туркманчайскому мирному трактату согласно XII статье все люди, плененные персами при нашествии Ага-Махмед-хана на Тифлис (1795 г.) и в последующих войнах России с Персией за обладание Закавказьем, должны быть возвращены в Россию (на Кавказ). И в этом деле, к сожалению, Грибоедов пошел на поводу у Рустем-бека и переусердствовал. Он поддерживал своих людей, когда они разыскивали по городу грузинских и армянских пленниц. Среди них оказывались нередко те, которые приняли мусульманскую веру и даже замужние женщины, мужьями которых стали местные жители.

Рустем-бек со своими людьми искал пленников и пленниц, ведя себя разнузданно. Чаша терпения тегеранцев переполнилась. Тайные пружины гибели Грибоедова (8-я страница устного журнала-расследования) Последней каплей, поводом к массовому бесчинству против русской миссии в Тегеране явился инцидент с Мирзой-Якубом, более 15-ти лет бывшим евнухом шахского гарема. Ранее он проживал в Эривани, в Армении.

Грибоедов уже собрался ехать в Тавриз, поручив исполнять свои обязанности во время его отсутствия 1-му секретарю посольства Мальцову (он один из всей русской миссии спасется), и даже была прощальная аудиенция у шаха, и уже были готовы к отъезду лошади и экипажи, но вдруг к Грибоедову явился Мирза-Якуб. Судьба снова играет человеком! Персидские документы и показания Мальцова, конечно, по-разному, со своих позиций раскрывают нам причины и ход произошедших далее трагических событий. Задача исследователя - объективно отразить их. Итак, Мирза-Якуб явился к Грибоедову и заявил о своем желании возвратиться в Эривань, в Армению, в свое отечество.

Грибоедов, предчувствуя неприятности, пытался отговорить Мирзу-Якуба от его желания, но, видя его твердую решимость, принял его в дом миссии, чтобы вывезти с собою в Тавриз, а оттуда на основании трактата отправить в Эривань. Шах разгневался и постоянно посылал своих приближенных к Грибоедову, и они заявляли, что евнух - то же, что шахская жена и, значит, русский посланник отнял жену у шаха. Грибоедов отвечал, что Мирза-Якуб теперь на основании трактата - русский подданный, и посланник не имеет права выдать его. Безусловно, в этой ситуации Грибоедов действовал слишком прямолинейно и резко.

Тогда посланцы шаха заявили, что Мирза-Якуб, который занимал должность казначея, обворовал казну шаха. Это было вполне возможно, имущества у евнуха хватало. С чего бы еще Мирза-Якуб, занимавший высокое положение, много лет уже проживший в Персии, вдруг собрался ехать на родину, где его никто не ждал? Грибоедов понял, что в это дело надо внести ясность.

Но отправленный в суд с его людьми Мирза-Якуб начал ругать закон и мусульманскую веру, хотя сам стал мусульманином лет 20 назад. Это вызвало негодование улемов и сеидов, а вскоре возмущение охватило и население Тегерана. А, кроме того, Мирза-Якуб знал все тайны и семейную жизнь шаха и с его изменой все, чем дорожили правоверные (мусульмане), должно было получить огласку. Как дипломат, Грибоедов должен был сразу после появления в русской миссии Мирзы-Якуба, подозрительно одиозной личности, забыть о своем высокомерии и отправиться на аудиенцию к шаху, чтобы быстрее дипломатическим путем разрешить этот щекотливый инцидент. К сожалению, дипломат Грибоедов не проявил гибкости, а только усугубил ситуацию своими резкими действиями.

Более того: Грибоедов допустил вторую грубейшую оплошность, и она-то и привела в действие пружину религиозного экстремизма. Но об этом - чуть позже. Причины трагедии миссии Грибоедова более глубокие. Подстрекательскую политику вели англичан. Плелись внутренние интриги среди шахского окружения: одни ненавидели шаха, другие желали вовлечь Персию в новую войну с Россией. Плюс возмущение высшего духовенства деятельностью русской миссии, личная враждебность к Грибоедову и т.д. - все эти причины наслаивались одна на другую.

Прибавьте разнузданные, бесцеремонные действия Рустем-бека с сообщниками, поведение самого Грибоедова при шахском дворе. А религиозный фанатизм? Причин разгрома дома русской миссии в Тегеране и гибели ее сотрудников во главе с Грибоедовым много. Повод - переход шахского евнуха Мирзы-Якуба в русское подданство и его вызывающее поведение в суде. К сожалению, поспешив взять Мирзу-Якуба под свое покровительство, Грибоедов совершает и вторую ошибку. Персидский историк Риза-Кули пишет, что посланник задержал приведенных его людьми двух грузинок, перешедших в мусульманство, и они подали жалобу тегеранским улемам.

Сам Фехт-Али-шах в фирмане (официальном документе) указывает, что Грибоедов задержал двух женщин, хотя убедился, что они не русские подданные, и в этот же день люди посланника обругали сеида на базаре, а ночью затащили к себе женщину. Однако, 1-й секретарь русского посольства Мальцов свидетельствует, что после Мирзы-Якуба к Грибоедову привели двух пленных армянок от Аллах-Яр-хана и они выразили желание ехать в свое отечество, а Грибоедов опять поспешил в такой напряженной, чреватой взрывом возмущения обстановке, оставив их в доме миссии, чтобы потом отправить по принадлежности, т.е. в Армению.

Мальцов пишет, что 30 января (11 февраля по н.с.) 1829 года базар был заперт, с утра народ собирался в соборной мечети Тегерана, где находились улемы и сеиды. Было объявлено народу, что изменник Мирза-Якуб надругался над их верой, поедет в Россию и, значит, достоин смерти. А женщин, якобы, насильно удерживают в русской миссии и принуждают отступиться от мусульманской веры. Было заявлено: "Идите в дом посланника, освобождайте пленных, убейте Мирзу-Якуба и Рустема". Разъяренная, фанатично настроенная толпа из тысяч мужчин с кинжалами и палками ринулась к дому Грибоедова. Народ осадил посольский дом. Грибоедов приказал Мирзе-Якубу выйти к толпе, которая тут же отрубила ему голову и изрубила тело.

Выслали двух женщин, и их тотчас же возвратили в гарем. Но остановить толпу было уже невозможно, несмотря на попытки увещеваний принца Зилли-султана и появление присланного шахом майора Хадибека с сотней сарбазов (казаков), не имевших патронов, но пытавшихся успокоить народ. Кровопролитие длилось около часа. Толпа бросала камни и поленья, казаки отбивались.

Мальцов в отчете указывает, что женщин не выдавали толпе, а у караульных сарбазов ружья с чердака утащил народ. Толпа ворвалась в дом, грабя и разрушая все вокруг. Грибоедов, как считается, выбежал с саблей и получил удар камнем по голове, затем был закидан камнями и изрублен. Обстоятельства погрома русской миссии описываются по-разному, однако Мальцов был очевидцем событий, однако, он не упоминает о гибели Грибоедова, только пишет, что человек 15 оборонялись у дверей комнаты посланника.

Мальцов утверждает, что в посольстве были убиты 37 человек (все, кроме него одного) и 19 тегеранских жителей. Историк Риза-Кули утверждает, что Грибоедов был убит вместе с 37-ю товарищами, а из толпы было убито 80 человек. Как же спасся Мальцов? Его спас мусульманин. Молодой и способный Мальцов понравился одному хану, дом которого был рядом с русской миссией. Хан полюбил Мальцова и, узнав об опасности, угрожающей миссии, решил спасти своего друга. Ему удалось в день убийства Грибоедова уговорить Мальцова перелезть через крышу в его дом и там укрыться. Так Мальцов спасся от неизбежной гибели и из убежища видел разгром русской миссии. Кстати, Дадаш-бек и Рустем-бек тоже были убиты.

Одно непонятно: почему Мальцов не пишет, предложил ли он Грибоедову спастись, отказался ли Грибоедов и как он, Мальцов, мог еще до подхода толпы тайно бросить своих товарищей? Не очень героический образ вырисовывается, хотя шах потом и осыпал Мальцова милостями. Сам шах, страшась разъяренной толпы, во время погрома заперся в арке (крепости) в окружении своего войска.

Наследник престола Наиб-султан, встретившись позже в Тавризе с русским консулом Амбургером, который в свое время был секундантом Грибоедова на его дуэли с Якубовичем, сказал: "...Да будет проклят Иран и самовольные жители его! Клянусь тем Богом, в которого мы оба веруем, ибо Он един, что я был бы рад заменить пролитую кровь кровью моих жен и детей".

Когда трагедия закончилась, толпа разошлась по городу. Ни зачинщиков, ни убийц не нашли. До войны дело не дошло, и смерть Грибоедова осталась неотомщенною. Трупы убитых в русской миссии вывезли за город, бросили в одну кучу и засыпали землей. Вскоре тело Грибоедова откопали и в простом гробу через Тавриз отправили в Тифлис.

Когда открыли гроб, то обнаружилось, что тело страшно изрублено и побито камнями. Тогда гроб законопатили и залили нефтью. В Нахичевани его украсили и повезли дальше. Возле Гергер гроб с телом Грибоедова видел А. С. Пушкин. "Несколько грузин сопровождали арбу. "Откуда вы? - спросил я. - "Из Тегерана". - "Что везете?" - "Грибоеда" (А.С. Пушкин).

По пути следования останков Грибоедова в траурных церемониях участвовали военные. Поэту отдавали не только воинские почести, сотни людей выходили почтить его память. Шесть лошадей везли дроги, 12 человек шли с факелами по обе стороны от гроба под балдахином. Зрелище производило сильное впечатление даже на персов. Армянские женщины молились. Грибоедов, предчувствуя смерть, не раз говорил жене, что, если это произойдет в Персии, останки его должны быть преданы земле в церкви святого Давида - "этой поэтической", по его выражению, "принадлежности Тифлиса".

Желание Грибоедова было исполнено. Нина Чавчавадзе похоронила мужа в Тифлисе в монастыре святого Давида. Только в 1836 году трупы остальных погибших членов русской миссии были перевезены в Тегеран и положены в заранее приготовленный склеп в присутствии двух сеидов.

Сын наследника персидского престола принц Хозрев-Мирза приехал в Петербург и от лица шаха просил императора Николая I предать вечному забвению события 30-го января. В качестве извинения перед Россией за этот инцидент персидское правительство в дар русскому царю преподнесло огромный алмаз "Шах". Такова была цена за жизнь Грибоедова и других русских, убитых в посольстве. Этот желтый алмаз весом 87 карат хранит на себе имена персидских владык, начиная с 1591 года. Сегодня он находится в Алмазном фонде в Москве.

В продолжение всего пребывания Грибоедова в Тегеране его супруга Нина, урожденная княжна Чавчавадзе, оставалась в Тавризе.

Она болезненно переносила первую беременность, и поэтому трагическую гибель мужа от нее скрывали. Вскоре консул Амбургер уговорил ее ехать в Тифлис. Роман Чавчавадзе ,двоюродный брат Нины, привез сестру в Тифлис, где у Ахвердовых жили ее родные. Нина была молчалива и, казалось, о чем-то догадывается.

Боясь, чтобы кто-нибудь посторонний не ошеломил ее страшным известием о гибели мужа, Прасковья Ахвердова сама решилась объявить ей об этом. Нина не впала в отчаяние, но тихо плакала. Печаль так подействовала на нее, что через несколько дней преждевременно начались роды, но ребенок, родившийся живым, через несколько часов умер. Кроме молодой жены, у Грибоедова осталась мать, Анастасия Федоровна. К горю добавлялось то, что Грибоедов не оставил никакого состояния, а в Тегеране все, что у него было, разграбили. Но Николай I проявил заботу, приняв участие в судьбе вдовы Грибоедова.

В январе 1830 года вдове и матери Грибоедова было назначено по 5000 рублей ежегодной пенсии каждой и единовременно по 30 000 рублей каждой. Через 20 лет пенсию вдове Грибоедова увеличили.

Нина, верная памяти мужа, осталась до конца жизни вдовой. Как сложилась ее судьба? Николай Муравьев, дальний родственник Нины, назначенный в конце 1854 года наместником и главнокомандующим на Кавказе, приехал в Квашихоры к правительнице Мегрелии - Екатерине Дадиани (Чавчавадзе). Там он и встретил ее сестру Нину Александровну.

Шла Крымская война, турки готовились захватить Кавказ, находились у границ ее владения. В Мегрелии князья угнетали подчиненных, да и сама Екатерина грозила народу карами за непослушание. Назревало восстание 1857 года. Екатерина попросила Муравьева в это трудное время быть им отцом, покровителем и советником.

Муравьев дал ей советы в управлении княжеством и попросил Нину сдерживать сестру в ее давлении на народ. А еще призвал мегрельских дворян создавать боевые дружины и партизанские отряды для совместной борьбы вместе с русскими войсками против вторжения турецких войск в Мегрелию.

Нина Грибоедова посещала в это время мегрельских воинов, заботилась о медицинском обслуживании госпиталей. Когда Нина собралась ехать к сестре в Мегрелию, в Тифлисе, где она находилась, вспыхнула эпидемия холеры, и она осталась, чтобы ухаживать за заболевшим родственником. В 1857 году Екатерина пишет Муравьеву: "Я лишилась моего ангела. 29 июня в Тифлисе холера у меня похитила ее и тем лишила единственного моего друга".

Муравьев записал в дневнике: "Я не знал в жизни женщины более кроткой, добродетельной и самоотверженной, чем Нина Грибоедова..." Грузинская княжна Нина Чавчавадзе похоронена в Тифлисе при церкви святого Давида рядом с мужем - Александром Грибоедовым, над могилой которого она воздвигла памятник со словами: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русских, но для чего пережила тебя любовь моя?»