ФЁДОР НИКОЛАЕВИЧ ГЛИНКА

Русский поэт, прозаик, публицист. Родился в селе Сутоки Духовщинского уезда Смоленской губ.

Болезненный с детства, тогда же определил для себя две основные страсти: любовь к литературе и религиозное подвижничество, стремление жить по христианским заповедям.
После учебы в 1-м Санкт-Петербургском кадетском корпусе (1798–1803) – адъютант генерала М.А.Милорадовича.
В 1805–1806 участвовал в заграничном антинаполеоновском походе, в том числе в сражении при Аустерлице (первая книга Глинки – Письма русского офицера о Польше, австрийских владениях и Венгрии, с подробным описанием похода россиян противу французов в 1805 и 1806 гг., 1808; первая опубликованная стихотворная трагедия, Вельзен, или Освобожденная Голландия, 1810, носила антидеспотический, тираноборческий характер, утверждая божественную санкцию на мятеж).
Участник Отечественной войны 1812, Бородинского сражения и заграничных походов 1813–1814, описанных Глинкой в новых, значительно расширенных Письмах русского офицера... (1815–1816).
Был награжден русскими и иностранными орденами и шпагой «за храбрость». Военная проза Глинки, сразу принесшая ее автору литературную известность, полна, в традициях Путешествия из Санкт-Петербурга в Москву А.Н. Радищева, впечатляющих картин открывшейся писателю жизни, тягот крепостного состояния, размышлений о бедности и богатстве и путях совершенствования общества, отличается яркой образностью, редкой наблюдательностью, мастерством бытописания, включающего фольклорные записи, исторические анекдоты, стихи, афоризмы и т.п., широтой интересов и более всего – остротой нравственной проблематики.
Глинка одним из первых пришел в 1826 в Союз Спасения, затем – в Союз Благоденствия, примкнув к умеренному крылу декабристов.
В Опытах двух трагических явлений в стихах без рифмы (1817) и Отрывках из Фарсалии (1818) проблема низвержения тирана ставилась еще более остро – и в то же время с убеждением, что крайним мерам должен предшествовать долгий период просвещения, развития свободолюбивых настроений в обществе (этому способствовали и публикации самого Глинки: подборка вольнодумных афоризмов Мысли, 1817; статьи О состоянии бедных и способах благотворить, О природной способности русских к приятным искусствам и т.п., вошедшие вместе с другими произведениями Глинки в его книгу Письма к другу, содержащие в себе замечания, мысли и рассуждения о разных предметах, с присовокуплением исторического повествования: Зиновий Богдан Хмельницкий, или Освобожденная Малороссия (ч. 1–3, 1816–1817).
С 1816 Глинка активный член (как и многие другие декабристы), а вскоре один из руководителей Санкт-Петербургской масонской ложи «Избранного Михаила»; тогда же избран действительным членом «Вольного общества любителей российской словесности», в 1819–1825 – его председатель. Поддерживал молодых писателей (в том числе В.К. Кюхельбекера, А.А. Дельвига), работал в Санкт-Петербургском обществе учреждения училищ по методе взаимного обучения, писал книги для народа (Подарок русскому солдату, Лука да Марья, обе 1818), занимался благотворительностью, организовал выкуп крепостного поэта И.С. Сибирякова, добивался пересмотра несправедливых судебных приговоров (с 1819 – чиновник по особым поручениям при Санкт-Петербургском генерал-губернаторе Милорадовиче).
Глинка облегчил учесть ссыльного А.С. Пушкина, опубликовав стихотворное приветствие ему, за что поэт позднее назвал Глинку «великодушным гражданином».
Лишившись, в результате политического доноса, в 1822 службы в гвардии и места при Милорадовиче, писал нравоучительно-аллегорические и в то же время элегически-сентиментальные стихи (романы, военные гимны, баллады, басни, шарады), составившие книгу Опыты аллегорий, или Иносказательных описаний в стихах и прозе (1826); в русле одической традиции Г.Р. Державина перелагал псалмы и библейские пророчества, полные гражданственного пафоса и призывов покарать жестоких властителей (К Богу великому, защитнику правды, Казнь грешных, оба 1823; Гнев Господа на нечестивых, 1825; объединены в книге Опыты священной поэзии, 1826). Одна из его самых известных политических элегий в форме «духовного» стихотворения – Плач плененных иудеев, 1823, с крылатыми строками: «Рабы, влачащие оковы, / Высоких песен не поют!»
После поражения декабристов Ф.Глинка подвергся аресту, был уволен с военной службы и сослан в Петрозаводск.
С конца 1826 – советник Олонецкого губернского правления.
Стихи Глинки 1826–1831 полны жалоб, созвучных содержанию его поэмы Иов. Свободное подражание Священной книге Иова (1834; полная публикация – 1859). «Экзотические» карельские впечатления отразились в поэмах Дева карельских лесов (1828, опубл. в 1832, полная публикация – 1939), куда первоначально входила знаменитая Песнь узника («Не слышно шуму городского...», 1826, опубл. в 1831) и Карелия, или Заточение Марфы Иоанновны Романовой (1830), в рецензии на которую Пушкин отмечал как «свежесть живописи», «теплоту чувств», «энергическую пылкость», так и «вялость», «небрежность рифм и слога», «однообразие мыслей».
С 1830 Глинка жил в Твери, где женился на А.П. Голенищевой-Кутузовой, с 1835 в Москве, в 1848–1849 и 1853–1859 в Санкт-Петербурге.
В 1862 с семьей вернулся в Тверь.
В Москве сблизился с Аксаковыми, А.С. Хомяковым, М.П. Погодиным, С.П. Шевыревым, а также П.Я.Чаадаевым.
В 1840-е годы в Москве у Глинок по понедельникам бывали литературные вечера, на которых читалась мистическая поэма Глинки Таинственная капля (написана в 1840-е годы при участии жены писателя), основанная на древнехристианской легенде о разбойнике, вкусившем в младенчестве каплю молока Богородицы и раскаявшемся при распятии на кресте рядом со Спасителем (опубл. в 1861).
В Санкт-Петербурге «понедельники» Глинок посещали П.А. Вяземский, Н.И. Греч, Ф.П. Толстой и др.
В Твери писатель вел активную общественную и благотворительную деятельность, в том числе способствовал созданию Тверского музея, вместе с женой реализовал ее давнишний замысел организации «Товарищества доброхотной копейки».
С 1875 Глинка – гласный городской Думы.
Увлеченный с середины 1850-х годов спиритизмом, отторгающий «век безверия», «западников», социалистов и нигилистов (жена и единомышленница Глинки была автором ряда антинигилистических произведений), Глинка до конца своих дней оставался верен славянофильским идеям и тоске о патриархальных «дедовских» временах.
Среди огромного литературного наследия Глинки (более 800 стихотворений, ок. 200 прозаических сочинений) – Воспоминанье о былом (1861, полная публикация – 1986), кн. Очерки Бородинского сражения (ч. 1–2, 1839), положительно оцененная В.Г. Белинским; стихотворения Тройка («Вот мчится тройка удалая...» (др. вариант – «И мчится тройка удалая...») – часть стихотворения Сон русского на чужбине, 1825), ставшее одной из самых любимых народных песен, Москва («Город чудный, город древний...»).

Умер Глинка в Твери 23 февраля 1880 года.

В Петропавловской крепости Глинка написал песню "Узник":

Неслышно шуму городского,
На невских башнях тишина.
И на штыке у часового
Горит двурогая луна1.

1 (Глинка Ф. Н. Избранное. С. 119.)

Глинка создал целый цикл стихотворений ("Наука", "На гром", "Буря", "К луне", "Луна и узник"),, в которых переживания декабриста органически соединены с размышлениями и наблюдениями над природой:

Не освеженная росою
Земля засохла, все в огне,
И запад красной полосою,
Как уголь, тлеет в тишине.
Везде болезнь и вид боязни,
Пылят пути, желта трава,
Как накануне верной казни
Больная узника глава
На перси небрежно скатилась,
Так опустилися цветки!
Уж меж душистыми шелками
Не сеют жемчуг ручейки,
И под сожженными брегами
Упало зеркало реки!
Как сладко тут о днях ненастья
И о дождях воспоминать!..1

1 (Глинка Ф. Н. Избранное. С. 118.)

9 июля 1826 г. Глинка был отправлен в ссылку в Олонецкую губернию под тайный надзор полиции. Здесь он занялся изучением природы и экономики Олонецкой губернии. С высоты деревни Сельга он рассматривал окружающие леса. "Весною здешние ели,- отмечал Глинка,- покрываются множеством ярких глянцевито-розовых шишек, на других они зеленые. В последних созревает желтовидная пыль, которая, разносясь ветром, оплодотворяет первые; от сего зарождаются семена, снабженные тонкими крылышками. В свое время бури разносят запасы сих семян, и таким образом производят посевы красных лесов. В продолжение холодных зим семена сии, добываемые из еловых шишек, составляют любимую пищу клеста и других мелких птиц, как, например, чижей, поселяющихся в затишных приютах карельских корб"1. Далее Глинка писал, что возраст некоторых елей составлял более 250 лет.

1 (Глинка Ф. Н. Избранное. С. 253.)

Почва большей части северо-востока Олонецкой губернии лежит на граните и перемешана с мелкой галькой. "И вот почему,- объяснял Глинка,- лучший посев ярового хлеба бывает поздний, ибо каменистая почва, будучи нагрета дневным зноем, сохраняет теплоту и по ночам, отчего растительность ускоряется; иначе зерно могло бы зазябнуть в земле, еще недовольно нагретой"1.

1 (Глинка Ф. Н. Избранное. С. 253.)

Далее Глинка отмечал необыкновенную прозрачность и чистоту воздуха, рассматривал необычные оптические явления над Онежским озером, когда низменные острова начинали казаться высокими, скалистыми. В Карелии множество минеральных источников с "железистыми водами". Декабрист обращал внимание на обилие в пустынных местах Олонецкой губернии полезных, и прежде всего железорудных, месторождений.

Примечания к повести в стихах "Дева карельских лесов" свидетельствуют о том, что Глинка вел интенсивную работу по сбору естественнонаучных и экономико-географических данных о Карелин, которой он намеревался посвятить монографию. "Я,- писал Глинка своему сподвижнику по Ученой республике А. А. Никитину,- обещал переслать в письмах статистическое описание Олонецкой губернии, края уединенного, бедного людьми (ибо на 12 000 000 десятин здесь едва найдется 100 000, и то не совсем постоянных, жителей), но богатого великими запасами лесов, еще не тронутых, руд неископанных, каменных пород (мрамора, порфира и проч.) высокого достоинства, красильных земель и камней, могущих стать на ряду с драгоценными, ибо, кроме других, на островах Кижи находят хорошие аметисты. Я уже собрал некоторые материалы для составления обещанного. Но, пока созреет что-нибудь удовлетворительное для строгих требований пауки, примите в знак дружбы и благодарности на дружбу мою небольшую повесть. Она познакомит Вас отчасти с пиитической стороной сих лесистых пустынь, на пространстве которых почиют огромные озера, почти можно сказать - пресные моря, ибо Онега имеет более 1000 верст в окружности и 10 000 кв. верст площади"1.

1 (Глинка Ф. Н. Избранное. С. 215.)

Пока неизвестно, удалось ли Глинке создать научное описание Олонецкого края. Однако поэма "Карелия", как и "Дева карельских лесов", свидетельствует о том, что Глинка тщательно собирал материалы о природе Карелии. В примечаниях естественнонаучного характера к карельскому циклу его поэм и стихотворений виден внимательный наблюдатель природы. Свою поэму "Карелия" Глинка послал Пушкину. 17 февраля 1830 г. декабрист писал поэту: "Милостивый государь, Александр Сергеевич! Прочитав с большим наслаждением (в "Литературной газете") отрывок из путевых записок Ваших ["Военно-Грузинская дорога"], я заключил, что Вы уже должны находиться в столице, и не мог отказать желанию написать Вам несколько строк. Из глубины карельских пустынь я посылал Вам (через барона Дельвига) усердные поклоны. Часто, часто (живя только воспоминанием) припоминал я то приятнейшее время, когда пользовался удовольствием личных с Вами свиданий, Вашею беседою и, как мне казалось, приязнью Вашею, для меня драгоценною. И без Вас мы, любящие Вас, были с Вами. В поэтическом уголке любезного П. А. Плетнева мы часто и с любовью о Вас говорили, радовались возрастающей славе Вашей...

Так было до того рокового часа, как всеобщий переворот в гражданской судьбе моей умчал и погрузил меня в дремучие леса Карелии. Одну треть времени моего здесь пребывания провел я в ближайшем сотовариществе с двумя молодыми медведями, моими воспитанниками. Далее, ознакомясь с делами и лицами, по обязанности службы стал ближе к людям. У меня есть Ваш портрет. Только жаль, что Вы представлены с какою-то пасмурностью; нет той веселости, которую я помню в лице Вашем. Ужели это следствие печальной жизни? В таком случае молю жизнь, чтобы она, заняв Вас лучше у Муз и Славы, утешала Вас с таким усердием, с каким я читаю Ваши пленительные стихи.

Приемлю смелость (хотя и трудно на это отважиться) препроводить Вам мою "Карелию"- произведение лесное и горно-каменное. Наши критики читают глазами то, что написано от души. Но Вы, которому и природа внешняя со всем великолепием своего разнообразия и природа внутренняя человека с ее священною таинственностию, Вы, может быть, заметите в "Карелии" чувствования, незаметные другим или другими пренебрегаемые..."1

1 (Поэзия и письма декабристов. Горький: Волго-Вят. кн. изд-49 во, 1984. С. 35-36.)

Да, Пушкин их заметил. "Более всего,- писал он,- читателям поправится в "Карелии" местность тамошнего края, изображенная во всей дикой красоте. Примечания о нравах, обычаях, поверьях карелов и пр. весьма любопытны"1.

1 (Пушкин и его современники. Л.: Изд-во АН СССР, 1937. 60 Вып. 8. С. 92.)

Действительно, примечания Глинки к поэме "Карелия" представляют большой научный интерес. Так, зимой 1827 г. он прекрасно описал картину северного сияния и морозного утра: "Одна часть густо-синего неба вдруг начинала белеть, и светозарные столпы или конусы, выказываясь один за другим, то сходились, то удалялись один от другого, пылали и сокращались. В течение ночи мороз очистил воздух. Утро было великолепно. До солнца и еще до рассвета восточная часть неба сделалась огромною перламутровою палитрою... На сем-то золото-розовом поле взошло солнце и осветило беловидные, снежные поля, усеянные серебристой пылью и алмазными искрами инея. Оледенелые деревья казались паникадилами, а бесснежная гладь озер имела вид огромного, цельного топаза... Из труб в домах высоко и прямо подымался дым, которого сизина окрашивалась вкось ударявшими лучами солнца. Люди ходили скорее обыкновенного, меховые одежды опушались белым инеем, и лица цвели. Таково морозное утро на Севере!"1

1 (Глинка Ф. Н. Избранное. С. 310.)

Глинка собирал материалы для задуманного им "Статистического описания Олонецкой губернии". Об этом свидетельствуют его заметки о разведении капусты и картофеля в Петрозаводске, о местном садоводстве и огородничестве. Глинка отмечал, что местные жители необыкновенно одарены здравым светлым умом, "издавна охотливы к грамотности". Большое место в примечаниях отведено описанию местного скотоводства, ломок мрамора, добычи железной руды со дна озер. "Ложе, или дно озер,- отмечал декабрист,- состоит почти всегда из железной руды, которую добывают оттуда особыми черпалами. Иные озера дают очень много руды, например Тумасозерский озерной рудник, находящийся в Повенецком уезде, открытый с 1800 года (крестьянином Нефедом Курмоевым), в течение 23 лет дал миллион семьсот сорок четыре тысячи пятьдесят три нуда руды"1.

1 (Глинка Ф. Н. Избранное. С. 313.)

Глинка выдвинул собственную гипотезу образования Онежского озера. По его мнению, оно возникло в результате великого гидростатического процесса. В частности, необычайное падение вод с огромных высот образовало чашу озера, на что указывают большие глубины у северо-западных берегов Онежского озера.

Весьма любопытны замечания Глинки о некогда значительном древнем городе Олопце, превратившемся после пожара в большую бедную разбросанную деревню. Подробно остановился он на Заонежской пятине. Это о ней говорится в "Прологе" "Карелии":

Пуста в Кареле сторона,
Безмолвны Севера поляны,
В тиши ночной, как великаны,
Восстав озер своих со дна,
В выси рисуются обломки -
Чуть уцелевшие потомки
Былых первоначальных гор1.

1 (Глинка Ф. Н. Избранное. С. 259.)

Глинка несколько раз обращался к петербургским властям с просьбой перевести его в более обжитые места. Лишь благодаря поддержке Пушкина, Жуковского и Гнедича 4 марта 1830 г. ему удалось добиться перевода в Тверскую губернию. А спустя несколько месяцев Пушкин вместе с князем Вяземским по пути из Москвы в Петербург сделал остановку в Твери, чтобы встретиться со своим старым товарищем, находившимся под бдительным надзором тайной полиции, "Драгоценное посещение Ваше,- писал Глинка Пушкину,- для меня сугубо памятно. Вы утешили меня как почитателя Вашего, давно желающего Вас видеть и обнять, и в то же время Вы приняли во мне участие, как человек, в котором совсем не отразился настоящий век. С добродушием, приличным старому доброму времени, Вы сами взялись похлопотать (разумеется, по возможности) об улучшении моего положения. Вот Вам тетрадка. Имейте великодушие ее прочесть, и Вы увидите, каково было мое служение в Олонецкой губернии и как я рекомендован"1.

1 (Бумаги А. С. Пушкина. М.: Изд-во АН СССР, 1931. Вып. 1.)

В Твери Глинка продолжал свои научные занятия, на этот раз при поддержке известного русского статистика П. И. Кеппена, состоявшего членом Ученой республики. "В пустынях Олонецких, в Твери, в Орле и в Москве думал я часто про Вас,- писал он Кеппену.- А сколько раз должен я был вспомянуть Вас, роясь в земле в Тверской Карелии.- Да, у меня есть замечательные камни"1.

1 (О древностях в Тверской Карелии: Извлечение из писем Ф. Н. Глинки к П. И. Кеппену // Журн. Мин-ва внутр. дел. 1836. Кн. 5. Отд. отт. С. 3.)

Кенией, автор "Собрания русских памятников, служащих к составлению истории художеств и отечественной палеографии", исследовал рисунок надгробного камня из кургана, обнаруженного Глинкой, и нашел, что на нем изображены фигуры, похожие на те, что он видел на надгробном памятнике в Изборске. Особое значение Кеппен придавал находке небольшого камня со следами полустершихся надписей на неизвестном языке. "Нельзя не благодарить за сообщение представленных здесь изображений,- писал Кеппен.- Если теперь эти надписи для нас непонятны, то, кто знает, не сделаются ли они впоследствии времени вразумительны; не будут ли свидетелями какого-либо быта, для нас нового: одно сохранение их для будущих исследователей есть дело, достойное уважения. Можно ли, например, не благодарить г-на академика Френа за подаренное нам недавно известие о письменах древних россов, которое он нашел у одного из восточных писателей X века?"1

1 (О древностях в Тверской Карелии: Извлечение из писем Ф. Н. Глинки к П. И. Кеппену // Журн. Мин-ва внутр. дел. 1836. Кн. 5. Отд. отт. С. 6.)

Кроме того, Глинка нашел в Тверской губернии камень, который имел вид "кораблика или какого-то судна" и был испещрен "метами на нем высеченными и представляющими разные фигуры, может быть, буквы". Изучив рисунок Глинки, Кеппен удивился сходству "этих камней" с теми, которые видел в XVIII в. на Енисее, вблизи Абаканского острога, ученый Страленберг. "Такое сходство,- подчеркивал Кеппен, едва ли может почесться случайным,- и находка Ф. Н. Глинки от этого получает новую цену"1.

1 (О древностях в Тверской Карелии: Извлечение из писем Ф. Н. Глинки к П. И. Кеппену // Журн. Мин-ва внутр. дел. 1836. Кн. 5. Отд. отт. С. 10.)

В 1835 г. Глинка оставил государственную службу. Спустя четыре года он издал "Очерки Бородинского сражения". "Федор Николаевич,- писал один из его современников,- интересовался научными и общественными вопросами, постоянно следил... за новыми открытиями в области исторических наук... Когда вышло сочинение графа Толстого "Война и мир", Федор Николаевич Глинка, как очевидец и участник сражений описываемых войн 1805-1812 гг., мастерски иллюстрировал своими живыми рассказами многие места этого художественного произведения"1.

1 (Жизневский А. К. Федор Николаевич Глинка. Тверь, 1890, С. 12.)

Глинка сохранил в своей памяти летопись событий почти за целый век. Он был избран почетным членом Тверского статистического комитета, финансировал исследования флоры Верхней Волги, статистический съезд в Петербурге.

Последние годы жизни Глинка провел в Твери. Здесь его часто навещали ученые и литераторы. 11 февраля 1880 г. президент Ученой республики, автор патриотических "Писем русского офицера" скончался. Его похоронили в Желтиковом монастыре близ Твери. Как офицеру, имевшему золотое оружие за храбрость, Глинке были возданы воинские почести.

http://nplit.ru/books/item/f00/s00/z0000082/st003.shtml

Основные даты жизни и научной деятельности декабриста Ф. Н. Глинки

1786 родился 8 июня в селе Сутоки Смоленской губернии.

1799 поступил в Первый кадетский корпус.

1802 окончил Первый кадетский корпус; определен подпоручиком в Апшеронский пехотный полк.

1805-1808 участвовал в военном походе против войск Наполеона, а также в битве при Аустерлице.

1806 вышел в отставку по болезни.

1810-1811 совершил путешествие по Смоленской, Тверской, Московской и Киевской губерниям, "занимаясь наукой и литературою".

1812 участвовал в Отечественной войне 1812 г. и в заграничных походах; награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом и золотой шпагой за храбрость.

1813 произведен в поручики, награжден орденом Св. Анны 2-й степени, прусским орденом "За заслуги", баденским военным орденом и драгоценным церстнем.

1815-1816 выход в свет "Писем русского офицера".

1816 переведен в Петербург в Измайловский полк; принят в члены Вольного общества российской словесности.

1817 приступил к изданию "Военного журнала"; основал библиотеку при Гвардейском штабе, вступил в члены Общества военных людей.

1819 определен чиновником по особым поручениям при генерал-губернаторе М. А. Милорадовиче.

1822 согласно прошению переведен в армию.

1825 30 декабря доставлен на допрос в Зимний дворец.

1826 11 марта снова арестован и заточен в Петропавловскую крепость, приговорен к ссылке в Олонецкую губернию (под тайный надзор полиции).

1827 начал работать над статистическим обозрением Олонецкой губернии.

1830-1831 переведен из Петрозаводска в Тверь; женился на Авдотье Павловне Голенпщевой-Кутузовой.

1832 переведен советником Орловского губернского правления.

1834-1835 уволеп со службы; поселился в Москве.

1839 опубликовал "Очерки Бородинского сражения".

1853 переселился в Петербург.

1862 переехал па постоянное жительство в Тверь.

1869 избран членом Московского археологического общества.

1880 11 февраля скончался в Твери; похоронен в Желтиковом монастыре.