3
В исполнение Высочайшей воли Государя Императора, объявленной мне Вашим Превосходительством, знать подробности нашего положения в Чите, я разделю для большей ясности свое описание на четыре части, изложив: 1-е меры, принятые местным Начальством для нашего жительства и для нашей стражи; 2-е содержание; 3-е общественные работы и, наконец, 4-е обращение с нами.
1-е. Помещение и караулы. По прибытии нашем в Читу за малостию тамошнего острога поместили нас в двух крестьянских избах, которые оградили частоколом; окошки заколотили на две трети досками, приставив снаружи железные решетки, а внутри кругом по стенам сделали нары. В одной из сих изб находилось в трех горенках 25, а в другой 22 человека. В каждой комнате по часовому; кроме того, двое подчасовых для конвоя выходивших за нуждою; два на дворе и один снаружи у ворот. На ночь с пробитием зари1 нас запирали до 7 часов утра, и, как мы слышали, посты удвоивались. С наступившим летом из опасения, чтоб духота от спершегося воздуха не произвела тюремных лихорадок, Генерал Лепарский2 позволил нам проводить время на дворе, который мы с согласия Его Превосходительства обратили в сад, посвятив на это досужное от работы время.
В Сентябре прошлого года перевели всех нас 55 человек в построенный вновь большой острог. Он состоит из 5 комнат, кроме сеней. В четырех помещаются преступники, а пятая дежурная, в которой находится два унтер-офицера. Тут вместо нар сделаны двойные кровати, и между ними столько расстояния, что можно пройти свободно одному человеку; а для воздуха прорезаны в потолке продушины. Старый большой острог был назначен под лазарет, но с прибытием последних 14 человек лазарет помещен в меньшой острог, а тут помещены вновь приехавшие. Посты в соразмерности умножились. В лазарете содержат караул Казаки, а в прочих местах солдаты Читинской инвалидной команды3.
2-е. Содержание. Для сего отпускается нам в сутки по положению по шести копеек, с вычетом четырех в неработные дни. Так как сей суммы за мытьем белья и топкою бани недостаточно, не взирая на низкие цены в тамошних местах, и к тому нельзя нам было, по примеру прочих каторжных, прокормлять себя своею работою в свободные часы, то Г. Комендант объявил нам, что Государь Император Высочайше благоволил позволить употреблять на пищу и одежду свои деньги тем, которые получали оные от родных. На сем основании, поелику большая часть не получают ничего, составили общую артель, из которой до сих пор все кормились и одевались. Месяца три тому назад Генерал Лепарский, вероятно, заметив или подозревая, что в доставке припасов происходили злоупотребления от приставленных к тому горных нижних чинов, позволил нам выбрать из среди себя хозяина, который в сопровождении унтер-офицера ходит ежедневно на кухню и присутствует при приеме провизии. Обед наш состоит из щей, гречневой каши и куска говядины. Сверх того по утру и вечером пьем чай. В конце недели ходим в баню, и тут снимают на это время кандалы, обыкновенно бывающие на ногах день и ночь.
3-е. Работа. В Чите два рода Начальства: военное, состоящее из Коменданта, Плац-Адъютантов и гарнизонных Унтер-Офицеров, и горное, которое заведывает деньгами, продовольствием и смотрит за работою. Работают в сутки под надлежащим конвоем 5 часов: летом от 6 до 9 по утру и от 5 до 7 по полудни; зимою от 9 до 12 и от 3 до 5. По прибытии нас заставили мести улицы, чистить казенные конюшни и вывозить оттуда навоз, потом рубить мерзлую землю для фундамента под новый острог и рыть каналы для ограды. Последние работы были довольно утомительны, и потому требовали иногда отдыха, особенно для тех, которые сложением или от ран слабее. Сие навлекало нам иногда от приставленных к смотрению горных Унтер-Офицеров неприятные понуждения, к которым, разумеется, мы как можно реже себя доводили. Генерал Лепарский ездил тогда в Нерчинские горные заводы. По возвращении своем в Читу Его Превосходительство изволил приказать слабых, которые найдутся таковыми по засвидетельствовании Доктором, не высылать на работу и позволять отдыхи. В течение прошедшего лета мы занимались расширением и уравнением большой дороги: носили землю, камни, щепы; в нынешнюю зиму, по невозможности производства земляных работ, трудились над мукомолотьем. В тамошней стороне мельниц не знают, а употребляются ручные жернова. К каждому жернову приставлено было по два человека, и хотя сия работа несколько утомительна, но, сменяясь, успевали вымолачивать заданные уроки.
4-е. Обращение. В рассуждении Генерала Лепарского, нам остается только благодарить от искреннего сердца Его Величество за то, что избрал на сие место человека, который, строго соблюдая все, что по службе, старается, кажется, снисходительным своим обхождением не давать нам чувствовать всей тягости нашего положения. Касательно приставленных к нам Г. Г. Офицеров, так как большая часть из них происходит из солдатского звания и не получили никакого образования, если и случалось видеть иногда некоторые поступки, слышать от них слова и выражения, которые весьма больно было переносить, мы не могли за то негодовать на них, ибо они едва ли сами понимали всю силу и значение того, что делали и говорили; да и нельзя требовать от их обращения той деликатности, на которую могло бы надеяться несчастие. Впрочем, мы всеми мерами избегали неприятностей, в точности стараясь исполнять предписанное.
Вот в немногих строках подробный отчет о Читинской нашей жизни. Я не упоминаю о трехчасовых свиданиях жен с мужьями в каждый третий день; о наших частных занятиях, каким образом мы в Воскресные и праздничные дни, не имея позволения ходить в церковь, собираемся для чтений из Св. Писания и избранных проповедей; как сокращаем длинные зимние вечера, изустно передавая друг другу те познания, в которых кто сильнее, и как подкрепляем ослабевающих, внушая им по возможности терпение и кротость, которых требует от нас вера. Эти обстоятельства, как произвольные и касающиеся до некоторых из нас, не входят, думаю, в состав сих замечаний.

19 Апреля. 1828.

Александр Корнилович.

5

Ваше Превосходительство,

Милостивый Государь!
Из журналов, которые Вы по благосклонности Своей изволили мне сообщить, я между прочим усмотрел, с какою попечительностию Правительство наше заботится о распространении народной промышленности. Сие подает мне смелость представить на благоусмотрение Вашего Превосходительства некоторые замечания о препятствиях, предстоящих развитию оной в Польских наших областях1.
Я провел в 1825 году восемь месяцев в Подольской Губернии. Страна сия соединяет в себе все, что только можно желать для доставления жителям безбедного содержания: климат, в котором созревают виноград и шелковица; почву земли плодородную; изобилие рек; достаточное количество лесу, и при всем том, не взирая на трудолюбие крестьянина, с удивлением увидишь повсеместный недостаток и совершенную мертвенность промышленности. Я старался, быв на месте, постигнуть причины сего необыкновенного явления; входил для сего в сношения с разными лицами и собрал некоторые сведения с тем, чтоб при удобном случае представить оные Начальству. Последовавшие со мною перемены разрушили сие предположение. Излагая здесь, что упомню, прошу наперед извинения, если Ваше Превосходительство не найдете в сем представлении той полноты и удовлетворительности, какие можно бы было соблюсти при благоприятнейших обстоятельствах. Смею однако же думать, что, не взирая на сей недостаток, сии замечания, которые с маловажными переменами можно приспособить ко всем присоединенным от Польши областям, по важности предмета, заслужат Ваше внимание.
Два обстоятельства подавляют совершенно промышленность в Польских Губерниях: конкурсовое право и Евреи. Каждое заслуживает особенного рассмотрения.
1-е. Конкурсовое право.
Присоединенные от Польши области состоят из Великого Княжества Литовского и части владений бывшей Польской Республики2, а посему управляются Литовским Статутом и Польским Коронным правом3 с дополнениями, в коих заключаются уставы Варшавских Сеймов. Не взирая на беспутную вольность, какая господствовала на сих Сеймах, постановления их, относившиеся до внутреннего управления, делались по влиянию небольшого числа Магнатов4, которые имели в своей зависимости прочих членов, состоявших из мелких дворян. Вся власть и влияние Магнатов основывались на их поместьях: посредством поместий они содержали многочисленные толпы клиентов, кои доставляли им господство в Республике, а потому все их старания обращены были на то, чтоб при неблагоприятных случаях удерживать за собою сколько можно долее сии имения. От сей-то необходимости иметь в своей зависимости мелких дворян и от опасения расстаться с поместьями произошли те многочисленные, запутанные сделки имениями, кои освящаются Польским поместным правом; родились права арендное, заставное5 и, наконец, конкурсовое, о пагубных последствиях которого я намерен сказать несколько слов.
Конкурсовое право состоит в том, что, если помещик, наделав долгов, объявит себя несостоятельным, то имение его, вместо того, чтоб его продать и удовлетворить вырученною суммою кредиторов, оценивается и разделяется между должниками по соразмерности их долга. Помещику предоставляется в течение 10 лет право выкупить все или часть своего имения; по окончании же сего срока временный владелец (коллиокатор) делается вотчинником той части, которая во время разбора досталась ему в удел. До уничтожения Польши вред от сего права не так был чувствителен; ибо Магнатам редко представлялись случаи к издержкам необыкновенным, которые принудили бы их наконец к отдаче имений в разбор; а если таковые случаи бывали, то Вельможи, продавая свое благоволение Двору, получали от него выгодные места, подававшие им способы к поправлению домашних обстоятельств. Но перевороты, вследствие коих Польша утратила свое существование6, изменили ход дел. Все знатные дворяне, более или менее участвуя в оных, употребили необыкновенные усилия. Необходимым последствием сих усилий были долги. Между тем Двора не стало, иссяк источник милостей, и с подданством России начались разборы имений, которые продолжаются до сих пор.
От сего рождаются следующие неудобства:
1-е. От злоупотреблений при оценке и от неизбежных неудовольствий помещика и кредиторов при разделе имений беспрестанные тяжбы, так что в Подольской Губернии едва ли из 20 человек дворян один не имеет процесса. Есть уезды, напр[имер], Каменецкий и Ушицкий, где нет помещика, который бы не тягался. А из сего следует, что:
a) Разоряются помещики.
b) Разоряются имения, переходя из рук в руки как монета. Так, напр[имер], есть деревни, которые в 10 лет переменили по шести или по семи владельцев.
c) Молодые дворяне, вместо того, чтоб вступать в Государственную службу или посвящать время на усовершение себя в науках, обращают все усилия и способности на то, чтоб сделаться Стряпчими7 или попасть на выборах в Суды, где их ожидают большие выгоды и уважение.
d) Наконец, сей порядок вещей имеет весьма пагубное влияние на нравственность, питая лихоимство, которого никакая бдительность остановить не может, и пораждая ябеду и сутяжничество.
2-е. Имения раздробляются до невероятности. В некоторых деревнях находится по 10 и 12 помещиков, из коих у иного не более двух или трех семей во владении. Судите, каково должно быть положение последних.
3-е. Размножается число помещиков (до присоединения Подолии было их в ней не более 150; теперь число сие возросло до 2000, кроме временных владельцев), и в числе их находятся такие, кои не имеют на то никакого права. Ибо заметить должно, что во время Республики Польские дворяне делились на три разряда: на Магнатов или Знатных дворян; на помещиков (obywatele) и Чиновных, которые за службу получали от Королей поместья и почетные звания, и, наконец, на мелкую шляхту8. Сии последние были точно то же, что у нас в старину Боярские дети9, которые после переименованы однодворцами10 и считаются теперь наравне с казенными крестьянами. Шляхтичи были люди свободные, носили сабли и составляли двор и домовые войска Магнатов; иногда, по влиянию последних, заседали на провинцияльных Сеймиках11, на коих избирались Депутаты Главного Сейма. Вельможи, смотря по своим выгодам, умножали их число, действуя в этом случае совершенно произвольно, и часто по злоупотреблению, так что, наконец, почти всякий свободный человек в Польше сделался шляхтичем. Сие обстоятельство не укрылось от нашего Правительства, и при Императрице Екатерине, помнится, в 1775 или 1776 году издан был указ12, по которому Польским дворянам предоставляются права Российских, если они представят на свое дворянство надлежащие доказательства: но со вступлением Императора Павла на престол, когда Польским областям возвращены были их права13, все сие многочисленное сословие шляхтичей попало в дворяне. Таким образом служители Любомирских, Чарторижских, Потоцких14 и многих других стали помещиками; таким образом и теперь еще шляхтич, обрабатывающий землю у помещика за известную плату (чинш, czynsz15), который ни по образованию, ни по занятиям ни чем не лучше простого крестьянина, может, если благоприятные обстоятельства позволят ему собрать несколько денег, сделаться его владельцем.
4-е. Временные владения вообще влекут за собою упадок имений. Ибо:
Во-первых. Большая часть коллиокаторов (временных владельцев) суть люди недостаточные, которых все имущество заключается в той сумме, за которую они получили свой участок. Не помышляя о том, что помещик через 10 лет, при выкупе имения, потребует у них отчета в управлении, они часто позволяют себе для скорейшего возвращения своей собственности все возможные способы. Случающиеся при сем злоупотребления дошли до сведения Правительства, и в 1818 издан был указ16, по которому предписано во всех таковых и другого рода временных владениях не требовать с крестьян более того, что означено в инвентарях {Инвентарем называется список повинностей крестьян к помещику, которым руководствуются при оценке имения.}, но это указы такого рода, которых исполнение весьма трудно; ибо, не говоря уже, что надзор за оным поручается Земскому начальству, которое нередко бывает в согласии с владельцем, сей последний, находясь на месте, отыщет тысячу средств, не уклоняясь от буквального значения указа, нарушать его смысл. Между тем, от таковых притеснений рождается следующее зло: крестьяне в Подольской и Волынской Губерниях единоплеменники Малороссиян. Они, так же как сии, покорны до подобострастия, но скрытны и весьма решительны. Угнетаемые владельцем, они оставляют жен, детей и целыми толпами уходят. До 1824 года Бессарабия была обыкновенным их пристанищем; но когда там учинена ревизия и приняты меры против беспашпортных17, они обратились к Некрасовцам18 и в Галицию, которой крестьяне им одноплеменны, а потому весьма трудно отыскать их, если б даже сделаны были для сего покушения. Сии побеги особенно заметны в поместьях, лежащих поблизости Днестра и Збруча. Мне известны деревни, где народонаселение уменьшилось таким образом целою третью.
Во-вторых. Если бы между временными владельцами нашлись такие, кои захотели бы улучшить свои участки, то им нет в том никакой выгоды, ибо плод сего улучшения достанется помещику, который, может быть, при выкупе не захочет возвратить коллиокатору употребленных на то издержек.
В-третьих. При таковом порядке вещей всякое мануфактурное заведение, устроенное в имении, должно непременно прийти в упадок: ибо для поддержания оного употреблялся доход с целого поместья. При раздроблении сего поместья, если заведение попадет в участок одного из коллиокаторов, то он, не имея возможности употребить на него прежних издержек, обратит доходы свои на другой предмет, или уменьшит сие заведение; если же оно достанется в общее владение, то какое для него расстройство от управления многих?
И вот главная причина, почему Ваше Превосходительство найдете так мало фабрик в Польских Губерниях, почему все занятие жителей ограничивается земледелием, и сия отрасль промышленности оттого только цветет, что благословенная почва земли вознаграждает с лихвою труды хлебопашца. Скажу более. Тридцать лет уже страны сии находятся под владычеством России. С того времени границы, обеспокоиваемые прежде Буджацкими Татарами19, ограждены безопасностию; Одесский порт открыл обширное поприще для сбыта тамошних продуктов, а между тем, с грустию примечаете, что население и народное богатство почти не приумножаются. Чему иному приписать это, как не пагубным последствиям конкурсова права?
Представив без всякого преувеличения вред, происходящий от разбора имений, приму смелость сказать несколько слов об отвращении оного. Всего легче было бы прекратить таковые раздробления, обнародовав в Польских провинциях указ, какой существует в России для несостоятельных помещиков20; но конкурсовое право так тесно связано с Польским Законодательством, что уничтожение оного повлечет за собою множество других перемен и, следовательно, до приступления к сей решительной мере надобно согласить ее с прочими частями тамошнего поместного права; а на сие потребно время. Но если трудно искоренить зло совершенно, то можно, кажется, принять меры, которые значительным образом ограничат его действие. Я уже выше сказал, что при Императрице Екатерине издан указ, которым признаются Русскими дворянами те Поляки, кои представят на свое дворянство надлежащие доказательства. После того в 1825 году обнародовано постановление для Белорусских дворян, которым они разделяются на три разряда21. В первом помещены лица, имеющие грамоты от Польских Королей или Российских Государей; во втором такие дворяне, коих доказательства сомнительны и подлежат дальнейшему рассмотрению; наконец, в третьем разряде заключаются те, кои не имеют никаких доказательств и посему присоединены к сословиям, несущим Государственные повинности. Я предлагаю распространить сей указ на все Польские Губернии с следующими необходимыми дополнениями:
Поелику по Российским и даже Польским законам право владения крестьянами предоставлено только родовым дворянам, то:
1-е. Если по издании указа помещик объявит себя несостоятельным, и в числе его должников найдутся лица, не принадлежащие к первому разряду, в таком случае не раздроблять имения, а продать его с публичного торга и удовлетворить кредиторов деньгами.
2-е. Временным владельцам, если они не окажутся в первом разряде, позволить остаться при своих участках до истечения десятилетия; по окончании же сего срока, буде помещики не выкупят оных, участки сии продать с публичного торга и вырученные суммы отдать коллиокаторам.
3-е. Если не благоугодно будет оставить при их поместьях тех вотчинников, кои, по силе сего нового указа войдут в который-нибудь из двух последних разрядов, в таком случае предоставить им для выгоднейшей продажи своих имений известный срок, после которого, если сии имения останутся еще в их руках, продать оные с публичного торга и бывших владельцев удовлетворить вырученными деньгами.
*-- Так как перед объявлением или вследствие сего указа дано будет повеление всем Дворянским Собраниям отобрать доказательства у дворян и рассмотреть оные, то не худо было бы для скорейшего производства дела и для отвращения злоупотреблений прикомандировать в оные на сей случай Чиновников, на которых Правительство могло бы положиться: ибо вообще Г. Г. Поляки как-то весьма снисходительны на этот счет. Так, напр[имер], до уничтожения Республики едва ли было в Польше пятьдесят Графских фамилий; теперь считается их более трехсот. Многие сами не знают, как попали в Графы, а между тем на сие смотрят весьма равнодушно. Обстоятельство сие не покажется маловажным, если вспомнить, что у нас титул сей дается за отличные заслуги. --*
Таким образом, не вводя ничего нового, не нарушая тамошних прав, а только распространяя и приводя в исполнение существующие уже узаконения, Правительство лишит участия в конкурсах многочисленное сословие полудворян, и ограничив значительно раздробление поместьев, сделает важный шаг к совершенному его уничтожению. Сверх того мера сия представит следующие выгоды:
1-е. Приращение Государственного дохода: Полагая по меньшей мере в Подольской Губернии 5000 душ мужеского пола, кои в силу сего указа причислены будут к третьему разряду; в Волынской и двух Литовских 10.000 и, наконец, в Киевской Губернии и в Белостокской области по 2.500 душ, выйдет, что сословие, несущее Государственные повинности, умножится двадцатью тысячами душ {Число сие показано гадательно, потому что подлинное неизвестно; но, чтоб заранее не задобрять Вашего Превосходительства в пользу своего предложения, я с намерением принял за основание самое меньшее в Подольской Губернии, где, кроме шляхтичей, проживающих в городах или состоящих в услужении у помещиков, одних чиновных (т. е. тех, кои нанимают земли и плотят чинш) найдется более 5000, и поэтому соображался в показании числа шляхты в других Губерниях.} и, следовательно, считая всех податей по 15 рублей с души, Государственный доход увеличится тремястами тысяч рублей.
2-е. Вашему Превосходительству известно неблаговоление, которое издавна Поляки питали к Русским и которое усилилось при разрушении Польской державы. Чувство сие весьма естественно, и, конечно, всего благоразумнее, по примеру нашего Правительства, предоставить истребление оного времени; но то же благоразумие требует не выпускать из виду мер, могущих его ослаблять, особенно вспомнив, что оно может быть иногда опасно, что в 1809 и в 1812 годах образовывались в Польских областях целые полки и, переходя за границу, присоединялись к Французским войскам22. С уничтожением или ограничением конкурсового права необходимо уменьшится число тяжб, и молодые дворяне, не находя в судах ни выгод, ни почестей, которые их теперь ожидают, начнут искать оных в военной службе, где в товариществе и беспрестанном обращении с Русскими скорее всего истребятся предрассудки.
*-- Здесь кстати заметить мимоходом, что всего, кажется, было бы лучше для поощрения молодых Поляков ко вступлению в военную службу учредить в которой-нибудь из Польских Губерний, например, в Волынской, как находящейся посередине прочих, военное заведение, наподобие бывшего Шкловского Кадетского корпуса23. Отдаление препятствует теперь родителям отвозить детей в столицы; а выходящие из Вильны или Кременца воспитанники поступают большею частию в гражданскую или ученую части. Воспитание в корпусе, произведенное Русскими наставниками, кроме того, что доставит Государству полезных Офицеров, поселит навсегда в душах питомцев преданность к престолу и любовь к новому их Отечеству.
NB. Вашему Превосходительству странно покажется, может быть, что я, будучи сам отчасти Поляк, говорю таким языком; но я родился, взрос и воспитывался в России и всегда душею был Русский. Самая вина моя, за которую несу праведное наказание, есть следствие ложных понятий и несбыточных мечтаний о благе России. --*
II-е. Евреи.
Много было писано об Евреях; в разные времена принимались против них разные меры, и потому не считаю нужным входить в большие об них подробности. Проживающие в городах и местечках занимаются торговлею и легкими ремеслами и, оживляя некоторым образом промышленность, приносят более пользы, нежели вреда. Зло, о котором намереваюсь здесь говорить, происходит от тех, кои поселились в деревнях. Сии последние без исключения промышляют корчемством24 и, будучи образованнее и хитрее крестьян, пользуются их слабостию к напиткам и обирают их совершенно, употребляя для сего все способы, позволенные и непозволенные, пронырство самое низкое, обман самый постыдный. От того вся движимость крестьянина, весь плод его тяжелых трудов переходит часто в руки Жида, так что поселянину едва остается столько, сколько нужно для прокормления себя и для уплаты Государственных податей.
*-- Замечательно, что в списке Губерний, отличающихся недоимками, находятся большею частию те, в коих обитают Евреи. Кажется, можно безошибочно сказать, что одна из главных причин недоборов на крестьянах заключается в их сношениях с Жидами. --*
В иных местах, особенно где имения раздроблены между многими владельцами, крестьянин должен и для этого прибегать к арендатору Еврею. Но этим не ограничивается пагубное влияние сего народа. Корчмарь Жид покупает все краденое, и по сношениям, какие имеет с своими собратьями, другими Евреями, находит средства укрывать или сбывать с выгодою свою покупку, так что никогда не найдешь ей следа. А сие поощряет простой народ к воровству, которое особенно умножилось в последние годы.
*-- Многие помещики, для облегчения своих крестьян, охотно пожертвовали бы выгодами от отдавания корчем в аренду Жидам, взяв на себя содержание оных: но сия мера тогда только может принести пользу, когда будет учинена с общего согласия всех владельцев, которого нельзя получить при теперешних обстоятельствах. Без того Жид поселится на границе в соседней земле и переманит к себе всех посетителей корчмы, так что помещик, не поправив зла, лишит себя только прибыли, которая там составляет главную статью дохода. --*
Обыкновенно приписывают таковое поведение Евреев общему к ним презрению, которое унизило нравственный их характер; но те же лица между ними, которые в сношениях с Християнами позволяют себе всякий обман, поступают примерно с своими единоплеменниками. Следовательно, главная причина их испорченности заключается в их Религии. Уже Моисей для сохранения чистоты данного им Закона запретил им сообщаться с иноверцами. После него явилось много комментаторов, которые перетолковали и распространили это запрещение. Вся ненависть, предписываемая в Ветхом Завете против идолопоклонников, жителей Хананейской Земли25, сосредоточена ими на Християн. Невежественные их Рабины26 ставят им даже в заслугу обман и бессовестность против наших единоверцев, а потому Жиды в поведении своем сообразуются с правилами, которые им внушены с детства. Из сего Ваше Превосходительство усмотрите, что единственное средство к отвращению вреда, происходящего от сих разрушительных правил, состоит в том, чтоб совершенно отделить их от лиц, кои могут сделаться жертвою их пронырства. Правительство наше уже приступило к тому, повелев в 1824 году выгнать Жидов из всех деревень в Белоруссии27; но при этом не придумали средств, куда их девать, и сия мера, благодетельная для Белорусских крестьян, повлекла за собою некоторые неудобства. Дабы сие обстоятельство не послужило впредь препятствием к распространению сего указа, осмеливаюсь предложить: изо всех Евреев, проживающих в деревнях и тех, кои в городах не имеют недвижимости и постоянного ремесла, составить отдельные колонии и исподоволь поселять их в Новороссийском крае и в Бессарабских степях.
Мысль сия не новая. В 1805 году поселено было в Екатеринославской Губернии до 100 семейств: успех не соответствовал ожиданиям, а потому и оставили это, заключив, что Жиды неспособны к хлебопашеству и что всякое покушение подобного рода, причиняя только убытки, будет бесполезно. Что первое несправедливо, доказывается тем, что в древности Евреи были земледельцами; все постановления Моисеевы писаны для народа, занимающегося хлебопашеством, да и теперь в Австрии многие и у нас даже на Волыни и в Подолии некоторые обрабатывают землю; но число их не велико, потому что другие находят легчайшие способы к продовольствию. Неудача же, последовавшая в 1805 году, произошла, смею думать, не столько от самого поселения, сколько от способа оного. Колонистов привели на голую землю и, объявив, что им дается двадцать лет льготы, предложили работать, не спросив, имеют ли они к тому средства? От этого произошло, что в первую зиму, скрываясь под легкими шатрами, некоторые перемерли от стужи и болезней, другие разбежались, и осталось всего 15 или 25 семейств, и те в жалком положении. Гораздо полезнее было бы вместо сей продолжительной льготы, которая пагубна для колонистов и невыгодна для Правительства {Продолжительная льгота пагубна для колонистов, потому что поощряет их к праздности; невыгодна для Правительства по самому простому расчету. Полагая в семье по 2 мужеских души, которые в год платят по 10 р. подати, выйдет в двадцать лет 400 рублей. На пособие для сей семьи нужно 100 или 150 руб., которые, считая по 5 процентов, дадут в тот же промежуток не более 200 или 300 рублей.}, снабдить их способами к начатию хозяйства. У нас как-то боятся слова пособие, не рассчитывая, что пособие на колонии не есть пожертвование, а точно такая ссуда, какая выдается частным людям, ссуда, которой проценты обеспечены трудами колониста, с тою разницею, что частный человек может употребить занимаемый капитал на предметы бесполезные, а здесь оный обращается на приумножение народного богатства. Стоит только определить, из каких сумм отделить сие пособие и как его употребить, чтоб, независимо от выгоды, какую оно даст со временем, извлечь из оного непосредственную пользу. Вот по сему мнение, которое беру смелость представить:
1-е. Крестьяне в Новороссийских губерниях и в Бессарабии живут в мазанках, покрытых соломою или тростником: принимая в соображение тамошние цены, достаточно для необходимого заведения и снабжения колонистов способами к хозяйству на семью 100 рублей; для прокормления ее в первый год 50 рублей. Я показал выше, что от обложения шляхты получится в год по крайней мере по 300 тысяч рублей. Предлагаю отделять половину сей суммы на заселение Евреев. Сим способом каждый год 1000 семей получат оседлость.
2-е. Колонистам предоставить пять лет льготы таким образом, что в первый год они совершенно будут свободны от всех повинностей; во второй, третий, четвертый и пятый будут платить одни проценты с употребленного на них капитала, а в шестой и следующие присоединить к тому обыкновенные подати. При таковой постепенности и при удобстве сбывать свои продукты в ближайшие Черноморские порты, нельзя полагать, чтоб сия плата была для них тягостна.
3-е. Проценты могут быть двоякие: четвертый, который будет постоянный (à fonds perdus28), или восьмой, который взыматься будет в течении 24 лет. Сии проценты обращать на новые заселения, причисляя к определенному на то капиталу.
Сим способом поселится в течение 20 лет от 30 до 45.000 Жидовских семей, и капитал, употребленный на сии поселения, возвращен будет с процентами, так что весь убыток от сей меры ограничится пятилетнею льготою; но что значит сей убыток в сравнении с выгодою, какую получит Правительство, сделав из многочисленной толпы тунеядцев, которые теперь постыдными средствами добывают себе пропитание, граждан полезных, способствующих трудами своими к приращению народного богатства; с тем благодеянием, какое окажется народонаселению Польских и Малороссийских Губерний, когда оно освободится от сих кровопийц?
Вот замечания, которые я намеревался представить начальству в 1825 году. С того времени многое могло перемениться. Государь Император, со вступлением Своим на престол, обратил деятельное внимание на внутреннее управление; заботливая попечительность Его Величества распространилась на все обширные оного отрасли. Изложенные здесь неудобства, может быть, давно усмотрены, и приняты против них меры, лучшие тех, кои я осмелился предложить. В таком случае мне остается просить извинения у Вашего Превосходительства, что я по пустому отвлек Вас от важнейших занятий. Если же что-нибудь из сказанного здесь ускользнуло от внимания Правительства, предоставляю благоусмотрению Вашему употребить оное на общую пользу.
Примите при сем, Милостивый Государь, уверение в глубоком высокопочитании и совершенной преданности, с которыми честь имею пребыть

"27-го" Октября. 1828.

Вашего Превосходительства

Всепокорнейшим слугою.

Александр Корнилович.

2.
       
Вышеозначенные замечания, родившиеся при чтении о достославных успехах нашего оружия в прошлом году, привели мне на память представление, какое я намеревался сделать несколько лет назад о Пекинской нашей миссии. Поелику оно также относится к распространению нашей торговли в Азии, то почитаю не излишним упомянуть здесь об его содержании.
Одним из важных событий нашей Истории в конце XVII-го века было отправление Духовного Посольства в Пекин4. Государь Петр I-й весьма обрадовался приглашению Императора Кан-Си5 прислать священников для пленных Албазинцев, в надежде, что пребывание Миссии в Китае подействует благотворным образом на наши политические сношения с сею Империей. Но, владея более века сим преимуществом, которое казалось Англичанам так важным, что в посольство Лорда Маккартнея6 они предлагали Китайскому Правительству до 100 тысяч фунтов стерлингов за позволение содержать в Пекине агента на правах наших Миссионеров7, мы до сих пор не извлекли из того почти никакой пользы. Политические сношения наши с Китайцами не улучшились; торговля остается в том же положении, в каком была за сто лет перед сим, а число книг, переведенных с Китайского возвратившимися оттуда студентами так маловажно в сравнении с издержками, каких стоило содержание их в Пекине, что нельзя не сознаться в справедливости упрека, какой нам делают по сему ученые Западной Европы; ибо мы сами прибегаем к ним для сведений о Китае. Приму смелость изложить причины этого и сказать несколько слов, каким образом получить от сей Миссии те выгоды, каких мы вправе от нее ожидать.
Китайцы суть народ весьма просвещенный в своем роде и превосходят в этом некоторым образом все прочие народы. У них ученость определяет степень уважения в обществе; коренные постановления Империи требуют, чтоб ученейшие занимали и важнейшие места в Государстве. Доказательством почтения их к людям с познаниями служат Католические Миссионеры. Сведения в Астрономии, Физике и Механике доставили Езуитам8 способ совершить в Китае дело невероятное: у Правительства, основывающего свое существование на слепой приверженности к старинным постановлениям; в народе, отдающем почти Божеские почести своим мудрецам, они получили позволение свободно проповедывать Християнский Закон, позволение, которое, вероятно, удержали бы до сих пор, если б возникшие между ними раздоры и, с другой стороны, неуклончивость Пап не привели за собою совершенного их изгнания. Скажут, что это было при императоре Кан-Си, известном ревнителе просвещения. Согласен, но не менее справедливо, что оно с того времени не потеряло в Китае своего значения. Наши Миссионеры избираются из монахов, которые только что имеют некоторые сведения в Богословских науках; студенты же из недоучившихся Семинаристов, часто посылаемых туда против воли. Ни познания, ни поведение сих лиц, часто весьма предосудительное, не могли поселить к ним в Пекине уважения, и в сем случае, осмелюсь сказать, Миссия принесла нам более вреда, нежели пользы; ибо Китайцы, не выезжая из своего Государства, судят об нас по тем из наших соотечественников, которых видят у себя, а сие суждение весьма для нас невыгодно.
*-- В доказательство тому можно привести, что в 1820 году, при перемене Миссии, в Пекине считали Пристава оной Е. Ф. Тимковского9 переодетым Вельможею, так изумило Китайцев хорошее поведение его самого и конвоя, провожавшего наше Посольство. --*
С другой стороны, нельзя было ожидать никакой пользы для наук от обучавшихся в Пекине студентов. Они возвращались в Россию с знанием Китайского и Манжурского языков; но не могли сообщить никаких наблюдений, ибо нельзя делать оных без предварительного образования; не в состоянии были перевести никакой порядочной книги, ибо для сего недостаточно одного языка, а нужно знакомство с предметом сочинения, знакомство, которого они не имели.
*-- Из сего должно исключить бывшего Начальника последней Миссии, О. Иакинфа10, который уже успел обнародовать несколько полезных сочинений о Китае; но его труды могли бы быть гораздо важнее, если б он получил лучшее образование. --*
А из сего и следует, кажется, что для извлечения из Пекинской Миссии какой-нибудь пользы, надлежит заблаговременно приготовлять назначаемые в оную лица, дав им приличное воспитание.
Предстоит вопрос, каким образом приспособить сие воспитание к цели, какая предполагается при отправлении Посольства? Прежде чем отвечать на него, да позволено мне будет определить сию цель.
Первоначальный предлог отправления Миссии в Пекин уже почти не существует. Из 400 Казаков, доставшихся Китайцам в плен при взятии Албазина11, осталось потомков их Християн не более 20 человек, а потому нет, кажется, нужды избирать все Посольство из особ духовного звания. Довольно для наших единоверцев двух священников; прочим можно дать светское образование. Настоящая же наша цель при содержании Миссии в Пекине двоякого рода:
Во-первых: Политическая. Поелику все наши желания в рассуждении Китая ограничиваются распространением нашей торговли, которое будет состоять в проложении туда новых путей и установлении прямых сообщений с Магометанскими народами, подвластными сей Империи; то стараться о сближении наших Миссионеров с особами, составляющими Китайское Правительство, дабы сии общественные связи споспешествовали достижению наших коммерческих видов.
Во-вторых -- Ученая. Европа надеется получить от нас сведения о Восточной и Средней Азии. Честь и достоинство нашего Правительства требуют удовлетворить в сем случае ожидания просвещенного мира и стяжать его благодарность сообщением ему известий точных о нравственном, политическом и умственном состоянии сих обширных стран, мало известных, но весьма любопытных.
Китайцы сами подавали Миссии нашей способы сблизиться с ними; но она не могла тем воспользоваться. Издание Астрономических Календарей составляет у них Государственное и отчасти религиозное дело. Занимающаяся оным Звездочетная палата есть одно из первых мест в Государстве. Дело сие так важно, что Езуит Вербье, за исправление одного календаря, удостоился получить желтый пояс, отличие, поставившее его наряду с главнейшими сановниками Империи. Изгнав Езуитов, Китайцы удержали <у себя> из них нескольких Астрономов, но, быв ими недовольны, несколько раз присылали осведомляться, нет ли между нашими соотечественниками сведущих в Астрономии? Почитаю излишним говорить, сколь выгодно было бы для нас удовлетворить их в сем требовании.
Сообразив все сии обстоятельства, было бы, кажется, полезно:
1-е. Вместо отправляемых в Пекин Семинаристов выбирать впредь для сего Посольства из Университетов отличнейших казенных студентов, кончивших курсы естественных и математических наук. Поелику, с приездом их в Китай, они вступают в действительную службу и по возвращении получают соответственные времени служения чины, то, без сомнения, найдется много к тому охотников.
*-- Можно сказать против этого, что трудно будет подчинить их духовным лицам; но таковые затруднения происходят, кажется, более от лиц, нежели от самого предмета. Нет никакого неудобства, чтоб Студенты зависели от Архимандритов, Начальников Миссии, если сии последние не будут, как доселе делалось, во зло употреблять своей власти и обходиться с сими молодыми людьми, как со своими слугами. --*
2-е. Для приготовления их завести при Училище восточных языков, находящемся в ведении Министерства Иностранных дел отделение для воспитанников, назначаемых в Пекинскую Миссию. В нем, кроме повторения вышеозначенных предметов, т. е. наук математических и естественных, преподавать языки Китайский, Манжурский и Монгольский. Способы к тому у нас под рукою. В библиотеках Академической и Публичной находятся богатые запасы книг на сих языках. К тому же мы имеем здесь бывшего Начальника Пекинской Миссии О. Иакинфа, коего познания в Китайском и Манжурском изумили Ургинского Вана, бывшего Правителя пограничных к нам областей, и который в десятилетнее свое пребывание в Пекине ознакомился с тамошними обычаями, а потому и лучше всякого другого может занимать кафедру сих языков. Для Монгольского есть здесь, между прочим, состоящий при Сарептском обществе12 Г. Шмит, который доказал свои основательные познания переводом для Калмыков Нового Завета.
Сие заведение, единственное в Европе по преподаваемым в нем предметам, принесет большую славу и очевидную пользу. Можно почти утвердительно сказать, что пребывание нашего Астронома на Пекинской обсерватории, если он к знанию своего дела присоединит некоторое образование и ум гибкий, вкрадчивый, значительно подвинет сношения наши с Китаем. К тому же не должно забывать, что Езуиты лили для Китайцев пушки, строили крепости и что даже их содействию Император Кан-Си обязан был взятием Албазина. Распространение владений Ост-Индской компании13, подавая справедливые опасения Пекинскому Кабинету насчет его безопасности, вероятно, принудит его со временем отказаться от своей политической системы, столь стеснительной для Европейцев. Не будет удивительно, если ободренные полученною от нас услугою, которая важна в их глазах, они обратятся к нам с просьбою об Инженерах и Артиллеристах для укрепления своих границ, а таковые услуги не делаются без взаимных уступок. Впрочем, если сии предположения покажутся мечтательными, то одна необходимость истребить невыгодное мнение, какое об нас имеют в соседнем Государстве, и подать Китайцам понятие о нашем превосходстве достаточны уже, кажется, к убеждению, сколь важно обратить внимание на нравственное и умственное переобразование тамошней Миссии.
С другой стороны, посылаемые в Пекин студенты, не говоря, что воспитание, облагородив их, улучшит их нравственность, не будут принуждены, прибыв на место, употреблять нескольких лет на изучение первых начал в преподаваемых там языках, а посвятят все свое время на усовершение и распространение приобретенных уже познаний. Молодые летами, но получив от предварительного образования опытность зрелого возраста, они будут взирать на предметы как люди просвещенные и, возвратившись, оправдают Отеческие попечения Правительства сообщением свету своих наблюдений, и полезными своими переводами обогатив литературу Востока.

5-го Февраля 1829 года.

Александр Корнилович.

9

Ваше Высокопревосходительство,

Милостивый Государь!
Сколько я ни уверен, что всякий, кто при бескорыстной любви к добру, при чистом желании Государственной пользы, обращается к Правительству, будет принят благосклонно, если даже замечания его останутся без уважения; но какая-то робость, происходящая частию от моего положения, а более от недоверчивости к самому себе, не позволяла мне во всех представлениях к Вашему Высокопревосходительству соблюдать надлежащей полноты и удовлетворительности. А поелику сей недостаток может повредить успеху мер, которые считаю полезными; то я решился в пополнение того, что сказано в письме от 2-го Апреля прошлого года о нашем духовенстве вообще, войти здесь в некоторые подробности о сельских священниках, покорнейше прося принять сии строки с тем же снисхождением, какое Вы благоволили оказывать к прежним моим замечаниям.
Распространение благочестия в народе было всегда одним из главных предметов заботливости Правительства. Важнейший шаг к тому учинен был в прошедшее царствование распространением книг Слова Божия1; но благодетельная сия мера едва ли могла иметь у нас желаемый успех. Нет сомнения, ничто более Слова Божия не способствует преспеянию в благочестии и назиданию в сердце Християнских добродетелей; но дабы чтение оного произвело сие действие, надлежит, кажется, сперва очистить народные понятия о вере. Книги Священного Писания, а особенно книги Ветхого Завета суть духовные; полны иносказаний и не всегда доступны для умов, не упражнявшихся в изучении оных; принимать же их буквально значит искажать их смысл. Если бы все читатели, не углубляясь в то, что для них непонятно, придерживались с подобающим уважением Евангельского учения, изложенного с такою высокою и убедительною простотою; то польза от такового повсеместного чтения была бы безусловною: но многие, по гордости ума не сознаваясь в своем невежестве, хотят или думают все объяснить, и входя в толки о предметах, не подлежащих суждению человеческому, дают значению вещей превратный смысл, от чего рождаются разногласия и ереси. Появление различных сект в Германии и Англии вскоре по обнародовании перевода Библии на общеупотребительные языки; и умножение расколов у нас в последние годы, что и было причиною закрытия Библейских обществ2, служит тому доказательством. Посему, прежде нежели дать народу вкусить от сего Божественного источника, надлежит его к тому приготовить. Это составляет обязанность духовенства; но стоит только беспристрастно взглянуть на наших сельских священников, дабы убедиться, что они, при нынешних обстоятельствах, не в состоянии сего исполнить. Настоящее мое положение, при всех его невыгодах, доставило мне возможность сближаться с лицами, к которым не всегда имеют доступ особы Чиновные, и распространить свои наблюдения на предметы, кои легко могли ускользнуть от бдительности местного начальства. Сие подает мне смелость изложить здесь причины теперешнего унижения наших священников, и упомянуть о способах, которыми всего, кажется, удобнее отвратить проистекающий от того вред.
Было время, когда все просвещение в России сосредотачивалось исключительно почти между духовными лицами. Сие обстоятельство, вместе с важностию их сана, доставило им в народе уважение, которое возросло до того, что затрудняло ход верховной власти. Духовенство воспрепятствовало Годунову завести Университеты. Филарет, отец Царя Михаила, присоединяя к тому звание Патриярха, вознес сие достоинство до высочайшей степени, так что один из его преемников, Никон, дерзнул даже явно восстать против царской власти, и опасно было, чтоб Московский Патриярший Жезл не сделался столь же страшен для наших Венценосцев, как Римская тияра для Государей Западной Европы. Это принудило уже Царей наших помышлять об ослаблении влияния духовенства на умы. Чего не совершили Алексей и Федор, того достигнул после двадцатилетней борьбы Император Петр I-й. Он видел, что для утверждения вводимого им переобразования, Ему надлежало сосредоточить всю власть в своих руках. Духовенство, которого влияние должно было ослабеть с успехами просвещения, натурально препятствовало оным, а потому все усилия сего Государя обращены были на унижение сего сословия, и особенно светских священников, коих власть на умы была гораздо опаснее. Его Преемники, следуя данному направлению, продолжали действовать в том же духе и тогда, когда опасность эта давно уже миновалась, так что не прежде, как при покойном Государе, священники были освобождены от телесного наказания3. Сие систематическое унижение духовенства светского, необходимое в начале, перешед за надлежащий предел, повлекло за собою неудобства, которые теперь ощутительны:
1-е. В то время, когда все сословия в Государстве быстро подвинулись вперед, духовенство, говоря вообще, осталось почти на той степени образованности, на какой находилось за сто лет перед сим; а от того утратило в народе уважение, которого требует звание служителей алтаря Божия.
2-е. От сего духовное сословие беспрестанно лишается лучших своих членов: отличнейшие семинаристы, пользуясь свободою переходить в другие звания, стараются попасть в Университеты, врачебные Институты и другие казенные заведения и продолжать там Государственную службу. Те же, кои остаются, чувствуя себя нравственно униженными, забывают о важности своего сана, и не соображают с оным своего поведения, что особенно обнаруживается корыстолюбием и непомерною склонностию к горячим напиткам, недостатками, весьма обыкновенными между нашими священниками.
*-- Корыстолюбие сельского духовенства дошло до такой степени, что обратилось в народную пословицу. Чтоб означить жадность человека к деньгам, говорят: у него поповские глаза. О нетрезвости священников подробнее упомянуто ниже сего. --*
3-е. Сие предосудительное поведение ослабляет в народе благочестие. Я с душевным соболезнованием встречал в месте своего заточения следы неверия в таком сословии, куда сей яд, по-видимому, никак не мог проникнуть, и стараясь исследовать причины, убедился, что оно проистекало от соблазнительного жития сельского духовенства.
А по сему кажется, что для отвращения соблазна и для пользы самого Православия, пора возвратить сему сословию ту степень уважения, которой требует сан Пастырей церкви. Побудительные причины к противному давно миновались, и по нынешнему ходу понятий не могут возвратиться. Напротив, обстоятельства так переменились, что если бы Правительству можно было отделять свои выгоды от выгод народных, то ему надлежало бы стараться об усилении влияния священников на умы; ибо находясь в совершенной от него зависимости, они, без сомнения, будут при всяком случае поддерживать его сторону. Единственный к тому способ состоит в том, чтоб просветить их. Просвещение, облагородив их, возвысит их в собственных глазах; даст им почувствовать важность их сана и подействует благотворным образом на их нравственность, которая вместе с образованностию могут одни восстановить их в общем мнении.
*-- Для избежания недоразумений, почитаю нужным сказать, что я разумею под просвещением не то, чтобы всех без разбора делать умниками и учеными, а сообщить каждому столько познаний, сколько нужно для точного исполнения обязанностей его звания. Каждое состояние должно иметь свой род просвещения, и то Государство достигнет высочайшей оного степени, где способности купца, фабриканта, земледельца и пр. будут столько развиты, чтоб они могли надлежащим образом соответствовать своему назначению в обществе. Таковое просвещение, основанное на Християнской религии, есть, без сомнения, источник государственного благоденствия. --*
У нас существуют для образования священников Семинарии; но число их доселе было несоразмерно с потребностями народа, особенно при удобстве, какое имеют лица духовного звания выходить из сего сословия. Я уже прежде упоминал о вреде, проистекающем от поставления неученых дьячков. Здесь прибавлю, что нынешнее воспитание в Семинариях ни в умственном, ни в нравственном отношении не соответствует своей цели, и главная тому причина заключается в том, что оно исключительно почти поручено надзору черного духовенства4.
1-е. Светский священник, а особенно сельский, принадлежит к числу самых деятельных граждан в Государстве. Кроме обязанностей своих в храме Господнем, он должен быть отцом семейства; хорошо править домом своим {Аще кто своего дому не умеет правити, како о церкви Божией прилежати возможет. 1 Послание Св. Павл[а] к Тимоф[ею] Гл. III. ст. 5.}; назидать и исправлять духовных чад своих; быть главным советником в их нуждах; их Совестным Судиею для предупреждения несогласий и примирения между ними всякой вражды; одним словом -- находиться в беспрестанных сношениях с лицами, подчиненными его надзору. Спрашиваю, могут ли при всех своих достоинствах, воспитатели его, отшельники сего мира, отказавшиеся по обету от всех общественных связей, сообщить ему потребные для сего качества? От сей несообразности происходит то, что наши священники совершенно чужды своих прихожан: все их занятие ограничивается церковным служением, составляющим малейшую часть их обязанностей, да и самое сие служение производится не с должным благочинием и даже ко вреду Православия. Приведу тому один пример, который можно встретить чаще других. Везде почти в селах и во многих городах священники исповедывают по требнику, не разбирая лет, звания и пола кающихся. В сем требнике, составленном в XVI-м веке, исчисляются с большою подробностию проступки, о которых многие, при нынешней улучшенной нравственности, не имеют понятия, как то: разные роды мужеложства; скотоложства и т. под. Случается, что у некоторых исповедников, слышавших впервые из уст духовника о существовании таких грехов, рождается преступное любопытство ближе ознакомиться с ними, и таким образом святое таинство покаяния, установленное для смирения душ и обращения их к Богу, делается источником соблазна и поводом к разврату. Сие обстоятельство, о котором я не упомянул бы, если б не видал пагубных его последствий, не покажется удивительным, когда Ваше Высокопревосходительство изволите вспомнить, что в 1824 году в Християнском чтении5, журнале, издаваемом Санктпетербургскою Духовною Академиею, помещена была статья о скопцах6, причинившая столько соблазна, что Правительство принуждено было, спустя несколько дней по выходе в свет книжки, приказать обобрать все экземпляры оной в лавках. Если иноки Александроневской Лавры, самые просвещенные в России, обнаружили напечатанием сей статьи совершенное незнание светских приличий, то чего ожидать от монахов, живущих в провинциях?
2-е. Воспитание в Семинариях имеет пагубное влияние на нравственность учащихся. Обет смирения и отречение от собственной воли, которые иноки налагают на себя при вступлении в сие звание, производит то, что взаимная подчиненность в монастырях доходит почти до рабского повиновения. Начальники Семинарий, привыкнув безусловно покоряться воле старших, требуют того же от воспитанников, порученных их надзору; и для сего употребляют излишнюю строгость, которая, кроме того что подавляет способности учащихся и унижает их характер, имеет последствием, что, освободясь от страха, они пользуются слишком неумеренно первыми минутами свободы. Сия неумеренность обнаруживается не столько в сношениях с женским полом, потому что их тотчас после выпуска женят для облечения в духовное звание, сколько в склонности к горячим напиткам, которая нередко обращается со временем в привычку. Это особенно заметно между сельскими священниками, кои, быв подчинены меньшему надзору, нежели городские, могут с бо?льшим удобством предаваться таковому невоздержанию. Я видел сему разительный пример в последнюю поездку в Сибирь. В оба пути мне случилось быть в дороге о маслянице: за неисправностию почтовых станций, мы обыкновенно останавливались при перемене лошадей у зажиточных крестьян, и всякий раз в числе пирующих находили местных священников, иных в таком состоянии бесчувственности, что хозяева, стыдясь за них, скрывали их от наших глаз. При таковом поведении священник, как бы он учен ни был, едва ли не принесет более вреда, чем пользы.
Я привел здесь только случаи общие, которых сам, при стесненном своем положении, был неоднократным свидетелем: но они, думаю, достаточны для убеждения Вашего Высокопревосходительства, что, дабы иметь Пастырей церкви, которые сколько-нибудь соответствовали бы своему назначению, надлежит прежде всего дать воспитанию их совершенно другое направление; а для сего или переобразовать Семинарии, или оставить их в настоящем виде, со введением усовершений, требуемых успехами нынешнего просвещения, для высшего и городского духовенства; а для сельских священников, коих круг действия гораздо обширнее, завести при каждой Епархии особенные училища, род нормальных школ7, и поручить оные надзору светских духовных лиц.
Дерзко было бы мне, не принадлежащему к Греческому вероисповеданию, при ограниченных моих сведениях, входить в подробности о составе сих училищ. Довольно будет, если скажу, что просвещение сельского духовенства достигнет своей цели, если оно будет в состоянии исполнять в точности обязанности своего звания, а, следовательно, к сей цели и надлежит направить его воспитание. Но взирая на сие сословие в гражданском отношении, позволю себе некоторые общие замечания:
1-е. В городах, где посещают храм Господний люди разного звания, служитель алтаря должен необходимо иметь глубокие сведения, дабы в поучении изобличать неверующих, подкреплять колеблющихся и, одним словом, говорить с слушателями языком, соответственным их образованности. Но в селах дело другое. Чувство веры, благодаря Бога, довольно укоренено в нашем народе. Надлежит только его очистить, показать, что оно состоит преимущественно не в обрядах, а в вере в Господа нашего Иисуса Христа и последовании его Божественному житию. Для сего, кажется, не нужно ни обширной учености, ни блесток красноречия. Главное дело священника назидать, исправлять пороки прихожан и водворять между ними Християнские добродетели. Неоспоримо, ничто столько не действует на душу и не способствует нашему исправлению, как мысль о Верховном, нелицемерном Судии, Который следит все тайные изгибы сердца, и воздаст каждому по его делам, судя не по наружности, а по внутренним побуждениям. Но ежедневные опыты показывают, что, увлекаясь личными выгодами, мы забываем или подавляем эту мысль. А потому весьма выгодно будет для утверждения благонравия изъяснить, что, независимо от вечных благ, временные наши пользы требуют исполнения нравственных наших обязанностей; что и в сей жизни для достижения возможного благополучия, надлежит быть попечительным отцом семейства, верным подданным, добрым гражданином, рачительным хозяином и т. п. Сие составляет предмет Нравственности или Нравственной Философии, и взирая на нее с сей точки зрения, она есть вспомогательная наука Християнской религии, наука, которую Всевышний в неисчерпаемом милосердии к человеческой слабости дал людям для убеждения умов, не всегда покорных Евангельским истинам. Для священника, обязанного бороться с греховною природою человека, изучение ее необходимо. Благоразумный Пастырь, принимая, разумеется, всегда за основание веру, может, соображаясь с склонностями своих прихожан, черпать из сего источника богатые пособия. У нас в Семинариях обучают умозрительной Философии по старинной системе схоластиков8; занимают воспитанников длинными диспутами; а нравственную часть, которая столь же важна, совершенно выпускают из виду.
*-- Некоторые писатели, увлекаясь заблуждениями или желанием отличиться, старались отделить Нравственную Философию от Християнской религии; созидали системы, основанные на неверии, и таким образом поселили предубеждение против науки, необходимой для человека, потому что она имеет предметом изложение общественных его обязанностей. Но таковые злоупотребления не могут иметь места у нас, где публичное воспитание подчинено надзору Правительства. А поелику мы нуждаемся по сему предмету в учебных книгах, необходимых при преподавании; то, если сие мнение удостоится одобрения, да позволено мне будет упомянуть о Нравственной Философии Пеле9 (Paley), основанной на слове Божием. Сие сочинение введено в английских учебных заведениях, и может быть с пользою употреблено у нас, если его в переводе сократить и заменить применения к Английским постановлениям примерами из наших законов. --*
2-е. Распространение здоровья и уменьшение смертности в народе составляет, без сомнения, один из главных предметов заботливости Правительства. В Западной Европе в каждой деревушке есть цирюльник, который и бреет, и лечит. У нас за недостатком сего пособия и за невозможностию иметь во всех селах Медиков, назначенных от Правительства, всего приличнее, чтоб служители церкви, являя на себе образ сердоболия Господа Иисуса Христа, присоединяли к врачевству душ исцеление телесных недугов. Сие тем кажется удобнее, что болезни в простом народе немногочисленны; а потому не отнимут у них много времени; просты, а следовательно, не требуют глубоких познаний в Медицине, и наконец, что лечение большей части оных может производиться средствами, кои везде почти находятся под рукою. Дабы приохотить священников к сему занятию и дать им способы к собиранию потребных лекарств, можно положить им за труды, соображаясь с местными обстоятельствами и смотря по роду болезней, умеренную плату, которая и будет производиться миром, во время крестьянских сходок. Кроме непосредственной пользы, какая от сего произойдет {Одно распространение прививания коровьей оспы, порученное священникам, будет несказанным благодеянием для сельских жителей. По ведомостям о родившихся и умерших Греческого вероисповедания, обнародовываемым от Святейшего Синода, явствует, что из числа последних большая половина суть дети ниже пятилетнего возраста. Можно смело положить, что из них по крайней мере две трети умирают от оспы. Правительство во многих местах открыло способы к прививанию оной; но народные предрассудки противятся благодетельным его усилиям. Сии предрассудки непременно истребятся, если духовенство, следуя своей обязанности, и поощряемое притом личными выгодами, деятельно против них вооружится.}, лечение, производимое священниками, поведет за собою уничтожение многих суеверных обрядов, кои, содержа народ в умственной слепоте, нередко сопряжены с опасностию жизни.
*-- Кроме наговоров и других нелепых и пагубных средств лечения, производимых стариками и старухами, сколько между нашими крестьянами суеверных обычаев, которые ежегодно похищают значительную часть народонаселения! Так, напр[имер], обыкновение крестить детей зимою в речной воде со льдом, хоронить мертвых на другой день после кончины прежде окоченения, и множество подобных. Все сии предрассудки рушатся с просвещением сельского духовенства. --*
А посему начальная Медицина могла бы с большою пользою войти в число предметов учения, преподаваемого сельским духовным Пастырям.
3-е. Св. Апостол Павел говорит в Послании к Тимофею о поставлении духовных лиц: да искушаются прежде, потом же да служат, непорочни суще10. У нас делают испытания в науках, а на благонравие совсем почти не обращают внимания; между тем оно одно доставит священнику уважение, без которого все его поучения будут, как говорит Пророк, глас вопиющего в пустыне. А посему предписать духовному начальству иметь постоянно в виду нравственные качества лиц, посвящаемых в сие звание, и усовершить способы надзора за ними во время прохождения их должности, допустив до участия в оном, если будет нужно, и самих прихожан. Можно также для поощрения назначить им за известное число лет беспорочной службы награды, состоящие в умеренных пенсионах, которые по их смерти обратятся на содержание их семейств.
Ваше Высокопревосходительство! Замечания сии так поверхностны, что я долго не осмеливался представить их на Ваше благоусмотрение; но победил наконец свою робость, уверенный, что чувство веры в народе составляет краеугольный камень Государственного здания, сильнейшую его подпору; а для поддержания оной необходимы достойные ее служители. Знаю, что предмет, о котором пишу, весьма важен, и мне по многим отношениям не следует судить об нем: но если предположения мои ошибочны и неудобоисполнимы; то приведенные мною факты справедливы, и благодарю Бога, что Он поставил меня в возможность довести их до сведения Высшего Правительства, уверенный, что они обратят на себя внимание. Я старался ознакомиться со страною, чрез которую проезжал, и разговаривая с ямщиками, хозяевами, господскими управителями; наблюдая сам предметы, на всяком шагу с болезненным сердцем видел пагубные последствия нынешнего унижения сельских священников; ежедневно убеждался в настоятельной необходимости совершенного их переобразования. Исчислять сии последствия было бы слишком долго. Ваше Высокопревосходительство можете судить об них по тому, что сказано здесь и в письме моем от 2-го Апреля. Ограничусь прибавлением к вышеупомянутому одного обстоятельства. Печальная истина, что расколы у нас беспрестанно размножаются, и что между ними есть секты, ведущие к разрушению всякого общества. Рвение последователей их, тайна, с каковою они распространяют свои правила, и обстоятельство, что они принадлежат к сословию, на которое весьма трудно простереть бдительность Правительства, причиною того, что гражданской власти едва ли возможно тому воспрепятствовать. Единственный способ остановить сие зло состоит в том, чтоб просветить понятия простого народа о вере; но в состоянии ли сие учинить нынешние священники, которых по истине можно назвать слепыми вождями слепых? -- Государь Император ознаменовал небольшое число лет своего царствования подвигами, которые стяжали Ему справедливое удивление современников и передадут со славою имя Его Истории. Я не мог без душевного умиления и теплых молитв прочесть известия о заведении сельских училищ. Приму смелость сказать, что образование достойных Пастырей церкви в селах, будучи надежнейшим средством к народному просвещению, увенчает благие Его предприятия; что имея последствием водворение истинного благочестия, а вместе с тем добрых нравов, трудолюбия и довольства в низших сословиях, оно доставит Ему в сей жизни единственное наслаждение, достойное великой Его души, а в будущей награды, ожидающие прямых благотворителей человечества. Молю Господа, да просветит и направит Он стопы Его к совершению сего великого подвига.
Примите при сем, Милостивый Государь, уверение в чувствах глубокого высокопочитания и нелицемерной преданности, с которыми честь имею пребыть,

"21-го" Июля 1829-го.

Вашего Высокопревосходительства,

Всепокорный слуга,

Александр Корнилович.